Кортеж Ютова вылетел из ворот его крепости, и наблюдатель передал напарнику эту весть, а тот на мотоцикле проследовал за тройкой. Когда стало ясно, что путь ведет в аэропорт, мотоциклист сделал звонок, и из укрытия на парах туда понеслась обтрепанная «трешка» БМВ, обычная в этих все еще российских краях. Мотоциклист краем глаза успел узреть Ютова, входящего в депутатский зал. До взлета ближайшего рейса оставалось двадцать минут. Даже билеты приобрести не было никакой возможности. «Барахалла, ай барахалла», — похвалил Ютова мотоциклист. Борт уходил на Баку.
— Все, возвращайтесь, уходит. Нам отпуск, — сообщил по связи мотоциклист тем ребятам, которые спешили к месту на «трешке».
— Куда уходит? Если уйдет, тебе, нерадивый ишак, такой отпуск будет, что лучше не думай. Узнал, куда? — немолодой, злой хорожец Атовулло учуял, что рано сходить со следа.
— Один рейс ближний. На Баку. Туда и уходит. На Москву через два часа пойдет.
— Иди, ишак, с улыбкой. С деньгами иди в справочную. Иди узнай, не на частном ли своем он летит?
Мотоциклист, повинуясь приказу, бросился в здание вокзала. Людям еще от Джудды было известно, что Руслан Русланович держит в аэропорте частный самолет.
— На ходу его снимем! — крикнул хорожец водителю. Тот обернулся и посмотрел на главу группы с недоумением, но, получив оплеуху, прижался к рулю и погнал в обход аэропорта.
— Козе за соколом не угнаться, — вымолвил третий, до той поры молчавший член экипажа. Он был старшим по возрасту, и потому Атовулло, хоть и слыл более умелым и опытным исполнителем всяческих диверсий, не стал прибегать к тому же аргументу, что и в короткой дискуссии с водителем.
— Снимем с глиссады. Если ишак этот узнает, чем летит.
— Откуда? Зона безопасности.
— Прямо с нашей крыши снимем. Из подгорья.
Третий покачал головой и вновь погрузился в молчание.
Атовулло был мужчиной авторитетным. Он сам знал свою силу, знал, что если хочет чего-то, то оно и осуществится. В этот день он не курил тугой жесткой «шишки», но его пробивала дрожь, служившая верным знаком — дерзкий план удастся.
Девушка в диспетчерской сперва не хотела отвлекаться на любопытствующего парня с мотоциклетным шлемом в руке, но, увидев десятидолларовую бумажку, все же снизошла до просителя и выяснила для щедрого журналиста, готовится ли ко взлету частный самолет генерала Ютова, или же тот летит общим рейсом.
— А вы для какого издания? — поинтересовалась диспетчерша, сообщив журналисту, что самолет Ютова готовится ко взлету и в Турцию послана радиограмма о приеме на посадку.
— «Московский комсомолец»! — выпалил мотоциклист.
— Да-а? Вы на нашего Ютова компромат не собирайте. Мы его любим очень! — вступилась за Ингуша девушка, кокетливо поглядывая на журналиста. — А то мы знаем, как вы людей мараете.
— Нет. Тут совсем другое. Наоборот. Тут его врагов замажем. Не отмоются. Красавица с изумрудами вместо глаз, ты мне только дай знать, как на взлет пойдет, и я женюсь на тебе.
— Что я, дура за журналиста? Тоже радость!
— Бойкая ты. Лучше за летчика?
— Лучше за Ютова, — хихикнула диспетчерша.
— Обижаешь гостя, да? Корыстная, да? — шутливо нашептывал чужак, извлекая тем временем из кармана еще одну десятидолларовую бумажку. — Раз обижаешь, пойду у другой счастья искать, красавица.
Диспетчерша такого пережить не смогла, и через три минуты мотоциклист знал, что машина Большого Ингуша уже греется и взлетит еще до рейса на Баку, на который все еще не явились после регистрации два загулявших дипломата.
Это сообщение застало экипаж «тройки» в дороге. «Встаем, — крикнул водителю Атовулло, — меняем колесо». Сам он открыл люк на крыше. Третий, без всяких на то указаний, извлек из-под заднего сиденья двухметровый тубус российской системы «Игла», приобретенный уже в Ингушетии у заезжих грузин. Водитель шустрил у колеса и думал о том, что было бы лучше, если бы руководил ими взвешенный старик. «Засекут, засекут нас полицейские псы», — торопил он памирца.
«Не скули, пес. Подопрут чужие — бей по ним из автомата. И не скули, Аллах занятой, он собак не слышит».
Из аэропорта снова прошел звонок. Через недолгое время маленькая белая птичка поднялась над землей и понеслась на разлете в прицел «Иглы». Запела сигналом система наведения, давая знать о совмещении цели и линии огня. Памирец Атовулло причмокнул от удовольствия — не было более удобной позиции для стрелка.
Руслан Ютов был поглощен мыслями о будущем до самой посадки на борт. И уже по пути к летному полю всплыла молчаливая рыба тревоги, поднялась из тины души. Он увидел сына. Сын был его сыном, но с чужим, отчужденным лицом. Он стал великаном, но конь под ним остался малым, чахлым, как недокормленный пони. К своему неудовольствию, в пони Ютов признал свои черты. Выражением глаз, смотрящих на Человека с презрением. Ютов отогнал от себя короткохвостую большеголовую рыбину и вынырнул из себя, но тревога, как холод на месте укуса, остались.
Он набрал номер адъютанта:
— Неспокойно, Соколяк. Где-то ошибка, а не найду, где мы просчитались. Нельзя было с русским начинать. Рустам бы не ушел. Теперь от шестерок козырями… Если со мной что, сына моего старшего держи на поводке пока.
Соколяк уловил необычное в словах своего генерала и, набравшись духа, сказал:
— У Ваших сыновей своих нукеров хватает. Я с ними не пойду, генерал. Каждому — свой причал. А вы не летите, если сердце гнется.
— Зря не пойдешь с ним. Куда тебе еще идти? — с нажимом и даже с угрозой произнес Ютов, но тут связь оборвалась. Пилот торопился, машину пускали в коридор перед большим самолетом в Баку.
Памирец Атовулло поразил «Венетту» первым снарядом, в лет. «Барахалла! Хорошие вещи делают русские», — крикнул он и смачно сплюнул черную слюну.
— Впрыгивай живо, трусливый ишак. Уходим теперь! — приказал он водителю и принялся убирать трубу в машину.
В этот момент третий, молчаливый, из пистолета ТТ недрогнувшей рукой прострелил ему снизу вверх через челюсть голову. Второй пулей он уложил на руль водителя. Добавив каждому по контрольному, он, со словами «теперь помолчишь», забрал у памирца мобильный телефон, вышел на дорогу и не спеша,