— Несерьезно, — коротко, как щелчок затвора, отбил Аллаков, — за мной государство. Вы понимаете, что долго вам с вашим Мироновым в шпионов играть не дадут. Вам генерал… — Аллаков назвал фамилия Тита Терентича, — один вечер подарил. Я ваш последний шанс, господин имярек.
Раф покачал головой. Отметил, что туркмен забавно хорошо говорит по-русски. Лагутников посмотрел на Шарифа с вопросом. Он не знал, о чем речь, но в словах туркмена появилась убеждающая простота.
— Хорошо. Вы хотели Миронова? Вы получите его.
— Когда?
— Пусть уедут чужие, товарищ военпред. Хомячки свое отслужили, верно? А ты наш последний шанс. Тебе бояться нечего, гарант, — тихо произнес Шариф.
— Ну, уезжайте. Уезжайте тогда, — повторил Аллаков Хану. Тот медлил. Такого на его памяти еще не случалось, чтобы клиент сам отсылал его «крышу» во время «терки».
— Уезжайте. Что обещано — получите.
Только когда люди Хана расселись по джипам и уехали из «непонятного», так и не зная, решили они проблему или нет, Раф дал ответ на волновавший Аллакова вопрос:
— Сейчас. Прямо сейчас. Пойдемте-ка в ту дверь.
Аллаков с опаской поглядел на дверь в подсобку.
— Не стоит тревожиться. Вы ведь гарант?
Миронов ожидал гостя с бутылкой коньяка. Молдавского коньяка, пожертвованного хозяином ради встречи полковников. Он готов был выставить и «Курвуазье», но Андреич сам отверг щедрый жест:
— В простоте залог победы! Французский мы с тобой, после боя…
Когда Аллаков оказался в помещении, Шариф позвал туда и Балашова.
— Иди, Пимен-летописец. Не пропусти сладкую каплю истории.
Аллаков взглянул на Миронова и сразу понял, что никто, ни Кремль, ни милиция, не смогут выковырять эту улитку из облюбованной им ракушки. Да, торговать! Слава боксеру, убедившему Хана.
— Так выпьем за знакомство полезное? — предложил Андреич. — Сводит судьба, а уж от людей зависит, во что связь обратить, во вред или на пользу?
Аллаков покривился. Самое худшее, что он пил из коньяков в последнее время, был напиток туркменский, разлитый в бутылки, облаченные в серебряные доспехи. Но и туркменский коньяк казался нектаром по сравнению с этим пойлом. Вот и думай о пользе и вреде.
— Вы искали — вы нашли. Чем могу обернуть знакомство ко взаимной, так сказать?
— Ай-ай, господин Миронов, очень рад, очень рад, — вдруг распался в радостной улыбке Аллаков, из него выкатилась и во все лицо распахнулась его туркменская начинка, успокоившая Андреича сходством с Чары. Туркмен в нем выпил в охотку коньяку, причмокнул и поглядел на Миронова, на Балашова, на Рафа счастливыми добрыми глазами. На собровцев с автоматами он смотреть не стал.
— Все решим. Все решим. С такими умами все решим. По-дружески, по-братски. А то накрутили… Чеченцы, милиция! Зачем они? Пыли много, слов много, ума нет.
Он выпил еще коньяка и удивился — совсем не плохо.
— Да, задал нам с вами работу этот дезинформатор. Надо же, каких талантливых лжецов плодит наша земля… И ведь не кто-нибудь купился, не «Свобода» — с нее и взятки, как говорится, гладки, а «Радио Европа — Германия» купилось. Солидная старая Европа. Очень, очень обидели «нашего».
— Обидеть Сердара немудрено, любезный. Только что именно так его задело, если он Москву повелел шерстить?
— Ай-ай. Хитрый вы человек! Вам ли не знать? «Радио Европа — Германия» уже на весь мир раструбило. А что, раньше про дружбу «нашего» с муллой Омаром не знали? А что кое-кто у нас под прикрытием погон героин гоняет — не знали? — доверительно сообщил Аллаков. — А тут как талибов прижали, из него чуть ли не пособника террористов делают. Сердар — человек чувствительный, да и диабет… Нам бы с вами вместе найти этого лжеца, клеветника, да язык… — Аллаков запнулся и не стал продолжать.
— Значит, вам нужен журналист. Кто бы подумал, что акулы пера так вырастут в цене? Новые времена…
— Да. Слово, слово. Ох уж эти мне баловники. А забот из-за них… Раньше хорошо было, на такого управу легко найти. Государство ого-го какое было! — решил щипнуть ностальгическую струнку Аллаков.
— Все и сейчас можно. Кто хочет, тот может. Нужны только воля и знание.
— Верные слова. Вот поэтому я у вас. Помогите знанием. Вы знаете благодарность Сердара.
— Знаю. Я правильно понял, вам нужно молчание ягнят? Мое, его, — он указал на Балашова. — Плюс некий журналист, работающий на немцев?
— Золотые слова. Поистине золотые слова.
— Золото золоту рознь. Мне в годы разгула демократии американская фирма предлагала много злата. В качестве эксперта-страноведа. А как разобрался, что за люди, как обдумал предложение, так с легким сердцем отклонил по причине интереса работодателя к наркотранзиту…
Аллаков насторожился.
— Американцы вообще творят что хотят. Но вы сейчас с ними в дружбе. Хотя они вас кинут. А как кинут, с кем жить придется? С нами.
— С кем жить — вопрос философский. Вот писатель, — Миронов вновь напомнил о присутствии Балашова, — до сих пор в сомнении, с кем ему жить. Дома неделю не был, не брился. А вернулся, так ваши нейтралы тут как тут. Помешали личному выбору честнейшего из прозаиков современности…
— Да, погорячились, погорячились. Но вы ведь знаете как… Там торопят, тут обещают помочь, а на деле самим искать вас пришлось… Сами знаете, оперативно-розыскные… Так как, договоримся, уважаемый вы человек? — Аллаков и не взглянул в сторону Балашова.
— Уважаемый. Верно. Пока, — Миронов решительно отставил коньячную рюмку, — я не могу вам отдать журналиста за деньги. Этого не поймут люди, уважающие меня. Мы прагматики, а для прагматика постоянный источник информации дороже временного источника денег.
Аллаков покачал головой:
— Но тогда… Тогда начнется охота. Вы же знаете закон: большой съедает маленького. Это закон Каспия. Уважающие вас люди не поймут отказа! Ведь взамен лгуна мы предлагаем наши оперативные возможности. А они, поверьте…
— Вера — не моя материя.
— Что, не договоримся миром? — Аллаков не верил своим ушам. Он готов уже был выбрать и более жесткие слова, но помнил, как обошлись эти странные люди с сердитым чеченцем Ханом.
Миронов наклонился ближе к туркмену:
— А войны не будет. Войны не будет, пока вы нам не отдадите за то, что нужно вам, то, чего хотим мы.
— Что?!
— Нам нужны убийцы нашего товарища. Василия Кошкина. Организаторы и исполнитель.
— Кого-кого? — туркменский разведчик изобразил столь искреннее удивление, что Миронов почти поверил, будто тот и не слышал о Васе Кошкине. Но это уже не имело значения.
— Наш товарищ полковник Кошкин сейчас пребывает в подавленном состоянии здоровья. И мы не без оснований считаем, что это ваша вина. И пока наш орден не сгложет кости тех, кто покусился на