Комендант пожал плечами. Своих-то баранов не пересчитаешь, а тут нагнали рать. Давай, американец, допрашивай, тут тебе на сто лет работы хватит.
В большое помещение стали заводить пленных. Спэнн допрашивал подряд, Тайсон вел специальный протокол в персональном компьютере. Его раздражало, что в поганом, пыльном, голодном и грязном Афганистане никто не удивляется их чудо-технике и то и дело поминает русских, будто при них это все уже видели. Лгуны, не было у русских ни колы, ни лэптопов.
Когда Рустама вывели из камеры и принялись связывать ему руки за спиной, он гневно вскрикнул и встряхнул плечами. Охранники переглянулись. Афганские пленники, а также молодняк, который приходил из афганских медресе и из Ферганской долины, в плену вели себя смирнее ягнят. И глаза их глядели из-под ржавых век едва тлеющими угольками. Таких можно было связывать и поодиночке, и привязывать попарно, а то и сразу десятком подвязывать к колышку. Хуже с иностранцами, этих надо были либо забивать, либо не трогать их выше меры. Охрана, получившая от коменданта указание не особенно досаждать пленникам, пришла в растерянность. А потому Рустаму лишь слегка перехватили кисти бечевой и подтолкнули за дверь, где дожидался Джонни Спэнн.
— Кто, откуда? — спросил на дари американец, безразлично обмакнув в пленнике взгляд. Рустам не ответил. Он не ожидал попасть в руки «евроидов» и старался оценить, чем для него может обернуться эта новая история с географией.
Спэнн встал из-за стола и подошел к ингушу. Тот сквозь затхлый дух тюрьмы ощутил острый запах мятной жвачки.
— Кто ты? Имя! — прикрикнул агент по-английски и грозно насупился. Конвоиры с любопытством выглянули из-за приоткрытых дверей.
— Who are you! — в тон ему выкрикнул Рустам. Вспомнилась изрезанная ножами парта, единственная настоящая парта в их классе — за ней и завоевал право сидеть Рустам. Тайсон удивленно поднял глаза.
— Важная птица, — протянул он.
— Я Джонни Спэнн, офицер Центра по борьбе с терроризмом из США. Если ты не станешь отвечать на мои вопросы, я увезу тебя в штаб, где тобой займутся по-другому.
Рустам не понял значения этих слов, но уловил их смысл. У американца были аккуратно подстриженные бачки. Вдруг Рустаму до тоски стало не хватать русских. Русских врагов. И он с гордостью выговорил по-русски короткое ругательство. И американец понял его. Нос и щеки Спэнна сквозь загар пробились болезненной краской.
— Чеченец? — снова крикнул он.
— Иди ты… — повторил Рустам. Другие пленники, приведенные на допрос и ждущие своей участи, заволновались.
Тайсон со злорадством наблюдал, как-то справится с упрямцем его коллега, обычно теряющий уверенность в отсутствии виски. Спэнн отсчитал про себя «раз, два, три», задержал дыхание, чтобы успокоиться. Духота донимала его. Вспомнились галлоны с водой, завезенные с родины. И сильные, но бесшумные вентиляторы «Хэллогс». Дыхательная медитация не особенно помогла ему.
— Я тебя спрашиваю в последний раз, дерьмо! — членораздельно вышептал он и наклонился над пленным. Ладонью он сгреб «мужское» и спрессовал в кулаке. Таких упрямцев надо обламывать сразу и прилюдно, это азбука!
Спэнн ожидал, что ингуш присядет от короткой боли, и уже приготовился откинуть ему голову и подержать так, чтоб постоял на коленях и понял зверь, кто здесь хозяин. Но Рустам любил боль. «Горец, знай, к боли привыкают, как к змеиному яду. Только к сладости нет привычки, ее бойся», — учил отец. И с самого детства сын испытывал на себе разные виды боли, как женщина примеряет разные наряды — внимательно, долго и не без кокетства. Отклонившись, ингуш на коротком замахе ударил американцу головой в нос. Умелый удар вышел с такой резкой силой, что Спэнн рухнул на пол. В воздухе словно лопнула струна, сдерживавшая людскую массу. Так осы за сотни метров мгновенно узнают о гибели соплеменницы осиного племени и изменяют вихлястые дуги своих полетов. Что, какой эфир доносит им известие о событии и его месте? И задумана ли оса Создателем как существо более организованное и способное, чем человек, или последнему также была дана такая способность? И хоть на этот вопрос уже объявила очередной ответ новая наука о Личности, сомневается венец Творения в своем пчелином даре и, чем более цивилизованным представителем цивилизованного общества он себя осознает, тем больше и сомневается. Сомневается и даже боится этой меры связанной свободы…
Нецивилизованные сторонники дикарей движения «Талибан» уловили разряд, пробивший воздух тюрьмы Калаи-Джанги, и подавленность массы рассаженных по клеткам человек-ос сменилась деятельным возбуждением. Пар вырывается из-под крышки в поисках свободы расширения. Пар — массовое явление примитивного, механического освобождения газа. Не успел Рустам кувырнуться через голову и привычным движением выдернуть связанные за спиной руки из-под ступней вперед, другие пленники бросились на Спэнна и принялись пинать его ногами. Из других камер наружу выскочили пленники, презревшие страх, ибо обретшие простоту. Простота и есть свобода, — не думали, а реализовывали они тезис самого Спэнна. Они били Спэнна и даже не обращали до поры внимания на Тайсона. Тот замер в ожидании, происходящее на его глазах никак не умещалось в мозге победителя. Лишь по прошествии добрых десяти секунд инстинкт прорвал ткань затмения и Тайсон схватился за пистолет. Он бросился к двери, криками призывая охрану. Но охрана уже бежала к выходу. У двери Тайсон взял себя в руки и вспомнил о коллеге, о товарище, которого нельзя оставлять на поле боя. Ему было жутко от опасности и от осознания ее бессмысленности. Ему в 35 не хотелось погибать вообще и особенно здесь. Но он остановился. Тела Спэнна уже не было видно за нападавшими, и Тайсон выстрелил в ближнего из них. Он давно не стрелял, а в живого из пистолета — вообще впервые. Рука задрожала. Цель упала, но ее место сразу заняла другая. Тайсон не слышал выкриков, он оглох, но ощущал все возрастающее давление за спиной. Он выстрелил еще и еще. Рустам освободил руки и обхватил ими бока Спэнна, нащупал оружие. Тот еще прикрывал ладонями голову. Ингуш, примерив пистолет в руке и вспомнив телом, как «работал» и с такой волыной, откатился и выпустил пулю в Тайсона. Не попал, но американец, словно очнувшись, бросился из чертовой западни в ставку Дустума. Там уже собрались удравшие из тюрьмы охранники. Положение их было аховым: в тюрьме Дустум держал склад оружия, включая ручные гранатометы. Комендант крепости по телефону дозвонился до генерала Турелая, тот долго кричал на него, распекал за то, что его собственность, тихих пленников до бунта довели, но тут талибы ударили по ставке из гранатомета и посыпали окна гречневой крупой автоматного огня. Когда