— Про меня, между прочим, — обвинительно заявила женщина. — Представляешь, Фомушка? За моей спиной!
— Как же вы так, — парень покачал головой, но глаза его блеснули озорством. — Стоило мне оказаться вдали от дома, как вы решили обидеть нашу женщину!
— Кот из дома — мыши в пляс, — кивнула Людмила Федоровна и бросила на меня осуждающий взгляд.
— Ну, хорошо, что не крысы, — примирительно улыбнулся я.
Яблокова встала с кресла и направилась на кухню. Но остановилась на пороге и не оборачиваясь заявила:
— Если Филипп Петрович желает что-то знать о моей смерти, то пусть наберется мужества и спросит меня обо всем сам.
В ее голосе скользнула глубокая обида, которая враз смыла улыбку с моего лица.
— Простите, — тихо сказал я.
— Я не могу на тебя злиться. Ты мне не чужой, Павел, — ответила Яблокова и скрылась на кухне, чтобы почти сразу загреметь посудой.
— Ну вы дали маху, вашество, — торопливо забормотал Фома. — Додуматься — говорить о таком под ее окном. Хоть бы отошли подальше.
— Мой промах, — кивнул я и заговорил чуть громче, — Как ты обустраиваешься на новом месте?
— Вы наверно думаете, что я в своем доме ночую? — хмыкнул Питерский. — А я в участке сплю на кушетке.
— Это еще что за новость?! — возмутилась Яблокова, внося в гостиную чайник. — Не вздумай становиться трудоголиком. Хватит одного Павла. Но с него спроса нет — некромант он и хуже уже не станет. Но ты ведь совсем другое дело. Нельзя спать во всяких там кабинетах. Особенно когда есть свой дом. И еще тот, в котором ты жить намерен.
— Спасибо вам, Людмила Федоровна. За то, что не гоните и не торопите с переездом.
— Ты всегда в этом доме можешь остаться, — вторил я соседке. — И не как гость.
— Верно, — улыбнулась женщина и налила в мою чашку свежий чай, а потом осторожно осведомилась. — Что-то не видно Иришки.
— Она помогает матушке в семейных делах, — вздохнул Фома.
— Что за дела? — бесцеремонно уточнила Яблокова.
— Они уехали за город, к родне, — смущенно пояснил Питерский. — Я вас прошу не обижаться, что Иришка оставила вас без помощи…
— Брось, — Людмила Федоровна шлепнула его по плечу. — Мне только в радость развлекаться на кухне. Теперь, когда можно пробовать все, что готовишь — это становится интересным. Просто меня беспокоит, что твоя невеста уехала…
— Отлучилась по делам, — мягко поправил ее Фома, но фраза прозвучала с сомнением.
Мы с Яблоковой обменялись настороженными взглядами, но продолжать тему не стали.
— Оно и к лучшему, что Иришка с матушкой в деревне, — проговорил Питерский. — Когда в столице этот Щукин отирается…
— Тут ты прав.
Я быстро пересказал ему то, что узнал от Сато. Фома слушал и не перебивал. Лишь становился мрачнее с каждым словом.
— Я слышал про что-то похожее, когда был совсем мальчишкой. Старики говорили о тех, кто шепчет в горах у дальних кордонов, но только никто не верил в эти сказки. Кто ж мог подумать, что в легендах есть правда. И этот Шуршащий…
— Шепчущий, — поправил я.
— Не суть, — скривился парень, — если он ищет себе человека, то я бы на вашем месте поостерегся.
— В каком смысле?
— Павел Филиппович, вы хоть и умный, но порой самого очевидного не замечаете, — Фома покачал головой. — Кто подойдет для этого Змия больше всего? Кто, если не носитель редкого дара. Да к тому же талантливый.
— Думаешь, что Змий охотится… на меня? — нахмурился я.
— Странно, что вы об этом не подумали, — вздохнул парень.
Я замолчал, прокручивая в голове череду событий, связанных с Щукиным. Домашние мне не мешали. Питерский с удовольствием ел оладьи, а Яблокова подливала ему чай.
Внезапно входная дверь распахнулась, но шагов не послышалось. Через несколько мгновений на лестнице показался Ярослав, который нес перед собой корзину.
— Подати принесли? — осведомилась Людмила Федоровна с усмешкой.
— Для госпожи Елисеевой, — с готовностью подтвердил бывший культист и протянул женщине записку.
— Это еще что за новость…
Яблокова пробежала взглядом по строкам и фыркнула.
— Кого-то в детстве не пороли и в угол не ставили. А потом люди удивляются, что вырастают всякие…
Она бросила бумажку на стол, позволяя увидеть содержимое письма.
«Могу ли я надеяться на краткое свидание с несравненной Елисеевой сегодня вечером? Буду ждать любого ответа со смирением и надеждой». Далее был записан номер телефона.
— А кто такая Елисеева? — с любопытством спросил Фома.
— Кто еще тут может быть несравненной? — я постарался сказать это без тени улыбки, и указал на покрасневшую Яблокову.
— Вы фамилию решили сменить? — не понял Питерский.
— Может, и сменю, — отозвалась она с легким раздражением. — В конце концов, какие мои годы. Вот возьму и схожу на свидание. А там глядишь, и замуж выйду.
— Дело хорошее, — кивнул я.
Женщина внезапно сурово поджала губы, обожгла меня мрачным взглядом и направилась в приемную.
— А что с податями делать? — бросил ей вслед Ярослав.
— Все отнести в приют, — женщина пнула корзину и насторожилась, когда в ней что-то звякнуло.
Наклонилась и вынула вложенный между шоколадом и фруктами флакон с шелковой кисточкой.
— Что это? Яд? — насупился Фома.
— Парфюм, — сухо поправила его женщина и глубоко потянула в себя воздух, приподняв крышку пузырька. — А этот хлыщ знает толк в подарках. Так уж и быть. Себе оставлю. Буду мух отпугивать.
Она ушла вниз, а Фома тихо пробормотал:
— У нас ведь нет мух.
— Кто-нибудь обязательно принесет на себе. Есть те, кто очень привлекает мух, — донеслось с первого этажа, и я в очередной раз подивился острому слуху соседки.
— Какие у вас планы, вашество? — спросил друг, меняя тему разговора. — Хотел бы составить вам компанию.
— Просто так решил прогулять рабочий день? — недоверчиво прищурился я.
— Мы с Морозовым договорились, что вас не стоит оставлять одного до того, пока Щукин ошивается недалече.
— У дома дежурят кустодии, — махнул я рукой в сторону окна.
— От меня может будет больше толку, — проворчал Фома и добавил, — да и мне будет полезно отвлечься от службы.
— Раз так, то вместе поедем по делам. Мне как раз нужен жандарм для того, чтобы осмотреть мельницу.
— Мышей искать будем? — мигом оживился парень.
— Мишу, — поправил я друга и коротко пересказал ему историю о поисках приютского мальчишки.
— Едем, — парень поднялся на ноги, потом спохватился и хотел собрать посуду.
Но тут из стены выскользнул Борис Николаевич и с легкостью сгреб стопу тарелок и понес их на кухню.
— Силен, — заметил Питерский, провожая призрака напряженным взглядом.
Мы спустились на первый этаж. Людмила Федоровна листала карточки вчерашних клиентов, сверяя почерк в росписях