Жизнь, несмотря на ключ, подвешенный на шейный шнурок в компанию к фигурке дуба и клыка, налаживалась. Ну или старательно делала вид, что налаживалась.
Мимо проплывали автомобили. В основном вытянутые, с раскрашенными капотами, низкими крышами и почти отсутствующими багажниками. Модные и дорогие. Способные разгоняться до чудовищных девяноста, а то и ста километров в час. Девушки в тонких, приталенных платьях, еще тридцать или пятьдесят лет назад принятых бы за нательное белье; мужчины в костюмах различной расцветки; вокруг цветы и даже черная Ньюва, неизменно бьющая о гранитные оковы берегов, не казалось такой холодной и мрачной, как обычно.
Единственное, о чем жалел в данный момент Арди, что во время незапланированной прогулки, ему не составила компанию Тесс. Та поспешила в ателье, чтобы потрудиться над новыми заказами. Ардан хотел бы освободить невесту от необходимости работы на госпожу Окладову, дабы та могла полностью сосредоточить свое внимание на репетициях и музыке, но… не имел на то возможности.
Это удручало. Пока еще, правда, не в той степени, чтобы, как говорил Милар, посыпать голову пеплом.
Но всему хорошему, рано или поздно, приходит конец. Не обязательно темный и неприветливый, порой он может стать ничуть не менее приятным или даже вожделенным, чем предшествовавшее ему событие, но в равной степени неизменно бесповоротный.
В данном случае в роли такого конца предстала семнадцатая управа. Приплюснутое, двухэтажное здание, беспардонно втиснувшее свои неотесанные, грубые бока между талиями стройных и изящных домов Бальеро. Как если бы в ряд молодых красавец внезапно, с размаху, забежал один из вышибал, трудившихся в « Брюсе».
Сложенное из серого кирпича, с нелепыми оконными рамами, выкрашенными в синий, и едва ли не юродивой алой дверью, венчавшей крыльцо того же цвета. У фасада, вместо газона или лужайки, асфальтовое покрытие, на котором отдыхало несколько служебных автомобилей и грузовиков.
Несколько стражей курили рядом с ними и что-то обсуждали.
Ардан вздохнул, покачал головой и смело шагнул через калитку. В его сторону метнулось несколько заинтересованных взглядов, но никто не подошел остановить или спросить по какой причине он так уверенно шагает в сторону управы.
Часы для гражданских посещений еще не наступили, но стражи, видя посох и регалии Звездного мага, не лезли. Надумали себе что-то, какую-то вескую причину по которой Имперский маг следовал в управу, и продолжили курить.
Им лишние проблемы и заботы ни к чему. Жалованья от этого больше не заплатят и лишний увольнительный не дадут.
Арди поднялся по лестнице, открыл дверь и оказался в тесном помещении. По левую руку от него, в деревянной будке за мутным стеклом, с унылым видом читал газету дежурный. Впереди вился коридор, разделявшийся на два крыла. А вот по правую, в темном и пыльном углу, за решеткой, начинавшейся в потолке и спускавшейся к полу, обнаружились задержанные.
Два весьма нелестно пахнущих бездомных, которым их собственная одежда заменяла и палатку, и туалет (Арди не осуждал, просто подмечал детали), и один… голый человек, чей срам прикрывало полотенце для рук. Видимо принес кто-то из стражей.
Бажен, в чем мать родила, лежал на узкой, деревянной лавке, приколоченной к стене. Его пах прикрывало белое полотно ткани, а сам он, нисколько не чураясь ни запаха, ни компании, мирно дремал.
— Господин маг, — с ленцой в голосе протянул дежурный. — Вы к какому-то офицеру по делу? Если же со своим вопросом, то часы для гражданских посещений указаны на входе.
— Добрый день, — Арди, сняв шляпу, подошел к будке дежурного. Учитывая отношения корпуса стражей и второй канцелярии, он не спешил демонстрировать черное удостоверение. — Я прибыл по вопросу моего коллеги, которого вы задержали прошлой ночью.
Дежурный, некрупный, худощавый, седовласый и слегка небритый мужчина, поднялся со стула и глянул за спину Арди.
— А, этот… Ирский, Фирский, как его там… да. Задержали. Вы его доверенное лицо?
— Нет, — честно ответил Арди. — Скорее хороший знакомый.
— Тогда, господин хороший знакомый, — опускаясь обратно на стул, недовольно прогудел дежурный. — Покиньте, пожалуйста, помещение. Где узнать часы для приема гражданских я вам уже сказал.
Арди не сдавался.
— Послушайте, господин, — юноша мазнул взглядом по лычкам стража. — капрал. Он ведь задержан, по сути, за мелкое хулиганство. Разбил окно. Помял цветы. Ничего такого, что…
— А еще дал в клюв одному из моих коллег, — перебил индюком надувшийся дежурный. — А это уже тянет на…
Со стороны клетки раздался недовольный голос.
— Тянет на ничем недоказуемое деяние, господин служивый, — не открывая глаз и нисколько не заботясь о своей наготе, протянул Бажен. — Свидетелей, кроме пострадавшей гордости сержанта уличной стражи, данному событию не сыщется. Так что мой знакомый прав. Мелкое хулиганство. А с учетом того, что я был задержан без надлежащего оформления протокола и сверки с моими документами, то вынужден вас огорчить — я подлежу немедленному освобождению. Так что открывайте ворота, господин служивый. Ваша гостиница, конечно, ничего такая, но уж больно соседи своеобразные.
В качестве подтверждения слов Иорского один из бездомных смачно срыгнул и харкнул на пол, чем-то больше походим на слизь Лей-аномалии, чем на сопли.
— Вот придет господин капитан и разберется кто там и что должен сделать, — чуть ли не прорычал дежурный.
Ардан вздохнул и, все же, достал из внутреннего кармана пиджака удостоверение.
— Мне необходимо забрать данного мага, — коротко, но твердо, произнес Арди.
Дежурный, только взглянув на удостоверение дознавателя второй канцелярии, скривился так, будто разом целый Каргаамский лимон съел.
— Забирай и проваливай, Плащ, — цыкнул дежурный и буквально кинул на прилавок ключ от клетки.
Ардан кивнул, и отойдя к решетке, открыл замок. Бажен уже стоял на ногах… вновь в своем первозданном, природном виде. Полотенце лежало на лавке позади Иорского.
— А…
— У них мои вещи, — спокойным, ровном тоном ответил на не озвученный вопрос Бажен.
Дежурный же уже выложил на прилавок сверток с личными вещами Иорского.
Тот быстро оделся и уже через несколько минут они вдвоем шагали по улице. От Бажена сильно пахло. Алкоголем, бурной ночью, и теми же запахами, в которые, как в одеяло, завернулись бездомные.
Весьма своеобразное сочетание, от которого у Арди слезились глаза и слегка плыло сознание. Так что каждый раз, когда они проходили мимо цветочных клумб, юноша старался на как можно больший срок задержать в сознании аромат бутонов, а не… то, чем пах его знакомый.
—