Ирония в том, что, когда я увлеклась бальными танцами несколько лет назад, мне казалось, что я наконец-то смогу заслужить мамино одобрение. Бальные танцы считают «серьезным» искусством, это вам не современный танец и не хип-хоп, которыми я так болела в детстве. Вот только, похоже, мамино одобрение мне не светит. Она у меня профессор, и, по ее мнению, танцую я от чрезмерного легкомыслия.
Не поймите меня неправильно: научная работа очень уважаема, я искренне так считаю. Однако именно из этой сферы выходят крайне надменные люди, и моя мама – одна из них. А потом она ушла из МИТ преподавать в Колумбийском и стала совершенно невыносима. Единственный плюс в том, что теперь мы с ней живем в разных штатах.
Почувствовав, что я уже готова бросить трубку, мама поспешно меняет тему – правда, становится только хуже.
– Ты не поговорила с Персивалем?
– Нет. – Я умалчиваю, что на прошлой неделе он пытался принести мне завтрак, а я, в сущности, велела ему проваливать.
– Не знаю, почему ты с ним порвала. – В ее тоне снова проскальзывает неодобрение.
– Потому что мы были несовместимы.
В трубке повисает долгая пауза.
– Что? – спрашиваю я, чувствуя, как поднимается раздражение.
Когда мама снова заговаривает, она осторожно подбирает слова.
– Диана, я понимаю, что встречаться с интеллектуалами бывает непросто…
С интеллектуалами? О господи. Какой бред. Конечно, Перси можно посреди ночи разбудить, и он прочтет вам лекцию о продвинутой физике, но в том, что касается эмоционального интеллекта и навыков межличностного общения, он полный профан. Я пыталась познакомить его со своими друзьями, так он дальше односложных ответов не зашел.
Сама я считаю, что бывают разные виды интеллекта.
А вот моя мама твердо верит в одну-единственную меру интеллекта, а именно, в тест на IQ.
– …считаю, что он хорошо тебе подходил.
Ой, она, оказывается, до сих пор говорит.
Усилием воли я пытаюсь заставить себя сосредоточиться на ее словах. Мама, оказывается все еще поет дифирамбы Перси – разумеется, его мозговитость стала в ее глазах главным достоинством.
– Мы плохо понимали друг друга, мама, – перебиваю я. – И он был слишком неуверен в себе. А это самое непривлекательное качество в мужчине.
К моему удивлению, она соглашается. Впрочем, даже сломанные часы дважды в день показывают правильное время.
– Понимаю, это порой раздражает. Формирование уверенности в себе – ключ к развитию человека.
К счастью, вскоре после этого разговор заканчивается, и мне удается наконец перенаправить внимание на более простые – и, несомненно, плебейские – планы на вечер.
Меня ждет ужин и шоу, детка.
Как всегда, в выпуске куча драмы и сексуального напряжения – такого, что можно вспотеть, просто сидя у экрана. Когда наступает пора голосовать, мне приходится принять непростое решение. Двум одиночкам, набравшим больше всего голосов, позволено вернуться из Сахарного домика, но нельзя разбивать существующую пару и воссоединяться с бывшим партнером. Кроме того, они сами становятся парой, так что, когда голосуешь, мыслить надо стратегически. До чего глупое шоу.
Я как раз отправляю свой голос, когда у меня звонит телефон, и на сей раз это Шейн.
– Чего тебе? – спрашиваю я вместо приветствия.
– Привет. Мне нужна твоя помощь. – Странно, но разговаривает он почти шепотом.
– Нет.
– Ты даже не знаешь, что мне нужно.
– Ага, и вряд ли мне это понравится.
– А я думаю, ты в восторге будешь. Тебе надо сыграть роль, и, думаю, тебе понравится.
– Ладно, я заинтригована.
Он что-то бормочет.
– Что, прости? Я тебя не слышу.
Он снова бормочет.
– Шейн! Тебя не слышно.
– Я пытаюсь говорить тихо. Они в соседней комнате.
– Кто в соседней комнате?
– Моя бывшая девушка со своим новым парнем, – ворчит он сквозь зубы. Я прямо слышу, как он с присвистом выдыхает.
– О. О нет.
– Я слышу, как ты улыбаешься, Диксон.
– Сам посуди, ты ради нее даже прибрался.
– Нет, судя по всему, я прибрался ради них. Но все нормально. Я тут кое-как утряс ситуацию.
– И как же ты ее утряс?
– Сказал им, что у меня есть девушка.
Я смеюсь.
– Сегодня лучший день в моей жизни.
– А сейчас он станет еще лучше, Диксон. Я сказал, что это ты.
У меня аж рот открывается, и на мгновение я умолкаю, не в силах подобрать слова.
– Я?
– Да. Я сказал, что ты живешь по соседству, но сегодня проводишь вечер с подругами, – он тихо стонет. – Они мне, кажется, не поверили.
– Конечно, нет. Это же явная ложь.
– Ага. И теперь я выгляжу как полный идиот. Поэтому мне нужна твоя помощь. Пожалуйста. Ты не могла бы зайти ко мне и, может, принарядиться перед этим? Я сказал, что вы пошли в клуб.
– Хм. Ладненько. Ты хочешь, чтобы я оделась как для похода в клуб, зашла к тебе и… и что дальше?
– И притворилась моей девушкой, Диана! – ворчит он. – Пожалуйста.
Он назвал меня Дианой. И сказал «пожалуйста».
Должно быть, ситуация отчаянная.
– Ты не представляешь, какой это стыд.
Многим мужчинам гордыня не позволила бы в этом признаться. Голос у Шейна расстроенный, а его участи не позавидуешь, так что я смягчаюсь.
– Какие правила? – осторожно уточняю я. – Как мы познакомились?
– Неважно. Придумай любую историю, какую захочешь. Только выручи меня.
– А почему я не в клубе?
– Не знаю. Скажи, что Джиджи отравилась или еще что.
– Я была в клубе с Джиджи?
– Да мне на хрен плевать, с кем… – Он поспешно понижает голос и почти шепчет: – Мне плевать, что ты придумаешь.
– А сейчас ты где?
– У себя в спальне. Притворяюсь, что ищу старый школьный альбом, чтобы показать ее парню.
– Вот черт.
– Ага.
– Итак, повторим. Я – твоя девушка и могу свободно говорить, что вздумается? Набросать роскошное полотно нашей любви?
– Если ты придешь и поможешь мне, то твори что хочешь.
Я расплываюсь в улыбке.
– Дай мне час.
Глава четырнадцатая
Диана
Десять причин встречаться со мной
Ровно шестьдесят минут спустя я плавной походкой захожу в квартиру Шейна и почти трагически вздыхаю.
– Малыш, ты не представляешь, как я сейчас зла! Ладно бы она отравилась или еще что, но просто кинуть меня ради парня? Мы этот вечер несколько