– Приятных всем снов, – пожелала Амели, натянуто улыбнувшись, и поднялась из-за стола.
– Я тоже пойду, мама, провожу Ами до комнаты, – произнесла Лорен, в её голосе звучала необычная для неё мягкость, а в глазах читалось беспокойство.
– Хорошо, – кивнула, задумчивым взглядом проводив дочерей, пока те не скрылись в погруженном в сумерки коридоре, и, обернувшись к капитану, проговорила, – Говард, пожалуйста, проверь ещё раз все входы и окна. Я хочу быть уверена, что никто не сможет проникнуть в дом ночью.
– Непременно, госпожа, – кивнул капитан, привычным жестом поправляя перевязь с мечом. – Будьте спокойны, этот наг…
В этот момент со стороны лестницы донеслись приглушённые голоса. Я тотчас насторожилась, инстинктивно замерев и прислушавшись. Звук шагов, наконец, затих, а затем до меня донеслись слова:
– … так каков он, этот Рейнар?
– Он… очень мил.
Не сразу ответила Амели, и этот ответ и особенно тон, которым он был произнесён, поразил меня до глубины души. Три простых слова, но в них содержалось столько эмоций, что у меня перехватило дыхание. Я почти ощутила, как краска заливает щёки моей младшей дочери, хотя и не могла её видеть. А в её голосе звучало что-то, чего я никогда раньше не слышала, – смесь смущения и… восхищения?
– Эм… я, пожалуй, тоже пойду, проверю дом, – пробормотал Говард, бросив на меня понимающий взгляд. Его загрубевшее от ветра и солнца лицо на мгновение смягчилось – он наверняка тоже заметил в голосе своей подопечной странные нотки. Кашлянув в кулак, капитан поднялся из-за стола, и вскоре его тяжелые шаги затихли в глубине дома.
Я же осталась наедине с хлопочущей у стола Дори, которая вдруг с тихим вздохом опустилась на скамью напротив меня.
– Ох, госпожа, – заговорила она, покачав седой головой. – Надо же, чтоб в наше время кто-то вспомнил старинный обычай…
– Какой обычай, Дори? – насторожилась я, отставляя кружку, из которой поднимался пар, завиваясь причудливыми узорами в прохладном воздухе кухни.
– Да, древний обычай сватовства, – пояснила старушка, понизив голос до шёпота, словно делилась великой тайной. – Уж лет двадцать я о нем не слышала. Юноши, чтобы добиться руки приглянувшейся девушки, могли её умыкнуть. Конечно, не насовсем, а лишь на день!
– И это считалось… приемлемым? – недоверчиво переспросила я.
– О, это было проявлением особой смелости и решительности, – кивнула Дори, её глаза заблестели воспоминаниями. – Юноша уводил девушку в укромное место и целый день расписывал свои достоинства, показывал умения. А к вечеру спрашивал о согласии на брак.
– И девушки соглашались? – скептически заломила я бровь.
– В давние времена – да, а после все реже и реже, – усмехнулась Дори, и в её морщинистом лице промелькнуло что-то лукавое. – Потому что по обычаю, если девушка отказывала, жених должен был прийти в дом её семьи с богатым откупом. И всё, что он приносил, становилось личной собственностью девушки, а не приданым или семейным достоянием!
– Вот как… – протянула я, начиная понимать. – То есть это был весьма… накладный способ сватовства.
– Именно! – оживилась Дори. – Потому эту традицию и забыли постепенно. Слишком дорого обходилось юношам их воздыхание. А если жених не приходил с откупом, то совет старейшин сам определял, что и сколько следует изъять из имущества его семьи. Это был такой позор, что за всю мою жизнь только пару раз такое случалось.
Я задумчиво отпила из кружки. Что-то во всей этой истории не складывалось. Если похититель Амели действительно следовал этому обычаю, то зачем так грубо действовать? Почему не попытаться познакомиться более традиционным способом?
– Странно, что незадачливый жених вспомнил о давно позабытой традиции, – произнесла я, поставив на стол пустую кружку.
– И то верно, госпожа, – проворчала Дори и, подхватив грязную посуду, понесла ее к тазу с водой, от которой поднимался легкий пар.
Я же поднялась из-за стола и, поблагодарив Дори за заботу, тоже направилась наверх по скрипучей лестнице. Заглянула к Амели – она уже спала, свернувшись клубочком под одеялом, её светлые волосы разметались по подушке, а её лицо было безмятежным, словно сегодняшние испытания не оставили в душе никакого следа. Лорен тоже спала, закинув ногу на подушку и обняв вторую, её дыхание было ровным и глубоким, а рука по привычке лежала на рукояти кинжала, который она даже во сне держала рядом.
Прикрыв дверь, я прошла в свою комнату. Быстро привела себя в порядок и, наконец, легла на узкий топчан и с тихим стоном потянулась. Усталость наваливалась тяжёлым грузом, от которого ныло всё тело, но сон все равно не шёл. В голове вертелись слова Дори о старинном обычае и шёпот Амели: «Он очень мил», произнесённый с таким странным, непривычным для моей рассудительной дочери трепетом…
Утро встретило меня яркими лучами солнца, прорывающимися сквозь неплотно закрытые ставни. После такого бурного дня я проспала дольше обычного – судя по положению солнца, было уже около десяти утра. Наскоро умывшись и одевшись, я спустилась в кухню, где уже собрались все домочадцы.
Амели, посвежевшая после отдыха, сидела за столом, перебирая какие-то травы. Лорен с Говардом о чем-то тихо беседовали в углу, склонившись над картой местности, а Рут и Тина занимались завтраком.
– Доброе утро, госпожа, – поприветствовала меня Дори, поставив на стол кашу и свежие булочки. – Сегодня такой чудесный день! Мастер Нед уже крышу чинит, а скоро и столяр приедет.
– Доброе утро, – ответила я, окидывая взглядом собравшихся. – Как ты себя чувствуешь, Амели?
– Гораздо лучше, мама, – улыбнулась дочь, и эта улыбка казалась искренней. – Я даже собрала в нашем саду немного трав для заживляющей мази. У меня заканчиваются запасы.
– Мама, – обратилась ко мне Лорен, отрываясь от карты, – мы с Говардом думаем, что стоит усилить охрану территории. После вчерашнего… инцидента нужно быть осторожнее. Капитан предлагает установить несколько ловушек по периметру, не смертельных, конечно, а просто чтобы предупредить о незваных гостях.
– Хорошая мысль, – согласилась я, принимаясь за кашу. – Но сначала мне хотелось бы осмотреть старые постройки для масличного производства.
– Масличное производство? – удивлённо переспросила Амели, отрываясь от своих трав.
– Да, – кивнула я, промокнув губы салфеткой. – По словам отца, его дед, отец баронессы Марши, был одержим идеей выращивания подсолнухов на солтеррийских землях. Здесь были прессы для выжимки масла, которое ценилось не только на кухнях, но и среди художников.
– И ты хочешь возродить это производство? – спросила Лорен, подсаживаясь к столу.
– Возможно, – улыбнулась я. – Нам нужен постоянный источник дохода, а земли вокруг поместья обширные и, судя по буйству сорняков и кубрану, всё ещё плодородные.
– Мне нравится эта идея, – оживилась Амели. – Я читала, что из подсолнечных лепестков можно приготовить чудесное