Поэтому Зарема довольно легко уговорила подругу посетить ночную выставку современного искусства. Там какая-то журналистка и авторка книг в изгнании должна была взять у них интервью. Агате было хуже с каждой минутой, но она со вздохом согласилась. Утешение вычислениями количества американских президентов, что тяжело и приятно осядут на ее счете, срабатывало безотказно. А на выходных Агата заедет в швейцарскую клинику, где надежная докторка подлечит отвратительный рептилий дерматит. А там и до психологини рукой подать.
Улица на пути подруг оказалась перекрыта. Зигующие беженцы алчно требовали крови русских детей и с гримасами катались по асфальту в липкой от кетчупа одежде. Пахло помидорками.
Агата вдруг почувствовала истинный дух свободы. Но в него вплеталась некая странная, не то чтобы приятная, а скорее органическая нота.
Капли кетчупа забрызгали дизайнерский комбинезон, Агата отпрянула и потащила Зарему подальше от перекошенных злобой лиц беснующейся толпы.
Зарема матерно выругалась на родном языке.
– Так и должно быть, – лепетала Агата, расчесывая руки. – Это и есть истинная свобода слова. Зато мы в Европе… Где еще, как не здесь…
Ногти ее пожелтели и выгнулись дугами. Агата моргнула вертикальными зрачками и сжала сухие кулачки.
На ночной выставке было немноголюдно. Агата вздохнула с облегчением. В душе она ненавидела почти всех людей. Кроме американских президентов, само собой.
Она быстро надвинула на глаза черные очки. Ну и что, что нет солнца. Творческим людям все можно. Это создаст интригу, модные таблоиды больше заплатят.
«– Зарема бьет вас?
– Нет, ну что вы, мы не приветствуем абьюз!
– Могу посоветовать психологиню.
– Спасибо, у меня есть.
– Да? А кто?»
Агата нахмурилась. Стоило продумать подобный исход разговора. Делать бесплатную рекламу психологине, даже своей, она не собиралась.
Еще издали пару заметила инфлюэнсер Гульман. Приобняла Зарему, смачно поцеловала Агату в толстый слой грима на щеке и поведала, что блогер Несуть обзавидуется ее журналистской удаче. А ведь у нее, Гульман, уже побывали в гостях Шпалерович, Жульковский, Бухадзе и Лысенко – между прочим, лучшие люди России. Один из них помимо всего прочего был продвинутым экоактивистом и не далее как вчера приклеивал себя жвачкой к вот этой картине Ван Гога.
Гульман с ходу взяла быка за рога. Говорить нужно было много и по делу.
Как сбежали, почему, скучают ли по жирным государственным контрактам, считают ли себя русскими? А кем считают? Все одно и то же, как под копирку. Отречение, стыд, раскаяние – публично! Агата знала, чего именно от нее хотят те, кто держит бизнес и крупные контракты здесь, в Европе. Недаром она и сама переехала в Париж, да не одна, а в компании с президентами. А еще она была превосходной актрисой и умела как следует страдать на камеру. Однако с каждым колким вопросом Гульман многострадальная кожа Агаты чесалась все сильнее и мучительнее. Едва Гульман выпустила их из цепких лап и отвалилась, как сытый комар от жертвы, Агата бросилась в уборную. Перед глазами все плыло.
В дверях Агата столкнулась с вездесущим стендапером Степаковым. Как и многие беглые, но все еще элитные бездельники, он слонялся тут и там, максимум записывая стримы за донаты. Сильно нетрезвый Степаков аккуратно выводил из уборной какого-то необычного представителя человеческого рода. Впрочем, кто их знает, этих гендерфлюидов. Агате сейчас точно не до них.
Степаков присвистнул от вида дивы и небрежно уронил случайного знакомого.
– Что это с вами, Агата? Ваши глаза… Матерь Божья, то есть Jesus Christ!
– О нет, а мои волосы… Это все недостаток витаминов! Степаков! Придите в себя и послушайте. Здесь неподалеку студия Домны.
– Да, я видел, как недавно полиция выводила оттуда какого-то бомжа…
– Послушайте же, Степаков! Немедленно отведите меня к Домне. Я не могу просто так погибнуть! Я икона стиля, я слишком дорого стою. Я красива и роскошна! Меня не могут видеть в таком состоянии. Что подумают поклонники?! Я должна служить Искусству до конца!
– Конечно. Пойдемте, но боюсь, нам надо спешить!..
Степаков, едва дыша, взял с полки огромную и страшно модную сумку из фактурной крокодильей кожи, мрачную и стильную. Сумка немедленно прищемила ему палец замком. Это определенно вписывалось в характер Агаты.
– Так и назову, ее именем! – радовался Домна. – А когда Зарема наконец выйдет из рехаба, вангую, она будет so excited, мне ли не знать! Лучшие люди в новой коллекции «Рептилии вечности», а, каково название? Мусорные мешки – прошлый век! «Ксению», говорят, нашли в латвийской помойке, вот это поворот! Да я просто чертов гений! Вы не знали, что Агата так меня и называла?
Степаков не поверил глазам:
– А это что такое у вас на рукаве? Свастика? Вы с ума сошли?
– Где? Ничего не вижу. Это просто модный геометричный принт из новой коллекции современной Европы.
– Да вот же, она самая!
– Голубчик, да вы что, здесь ничего нет.
Домна кусал фалангу пальца, играя бровями на сумку: «Ну признайте, это просто шикарно!»
Степаков вдруг заметил зигующих детей на улице. Дети шагали строем и пели вполне конкретные песни. Сомнение больно кольнуло стендапера прямо в грудную клетку.
– А вы слышите…
Раздалась сирена сигнализации и звон битого стекла на другой стороне улицы.
– Господин Степаков, как-то не туда все время смотрите! – Домна пощелкал перед лицом стендапера. – Здесь вам Париж, а не Мытищи. Дух свободы, все дела. Это нормально! Вы на дизайн, на дизайн…
Степаков отмер, разворачивая этикетку с вензелями:
– Помилуйте! То есть теперь ее можно вот так запросто купить?
Домна замахал руками:
– Да, в этом плане ничего не изменилось.
Виктория Балашова, Кирилл Судаков
Быльем поросло
1985 год, Лондон
«Просьба срочно выделить десять миллионов фунтов стерлингов на покрытие начальных расходов, связанных со следующими действиями штаба:
1. Поддержка СМИ и журналистов, публикующих статьи и создающих теле– и радиопередачи, направленные против политики Советского Союза.
2. Поддержка писателей и других деятелей культуры, чья деятельность направлена против политики Советского Союза.
3. Организация массовых акций, направленных против политики Советского Союза.
Список СМИ, а также имена и фамилии журналистов, представителей так называемой русской интеллигенции, прилагается.
Лондон, 5 мая 1985 года
Майкл Ридершип
Глава департамента по вопросам культуры и искусства на территории СССР»
– Пойми, Дейв, сейчас надо начать новую игру. Все эти шпионские штучки были хороши раньше. Теперь, когда Советы сами решили перестроиться, мы