Пока они разговаривали, вернулась домой тётя Петра. Она подошла к своей двери и уже вытащила ключ, как увидела в замке чужой ключ и болтающийся детский комбинезон. «Что такое?» – подумала она и дернула за ключ. Он не вынимался. Но тётя Петра не сдавалась. Она долго аккуратно крутила его и в конце концов вынула. «Какие-то мальчишки баловались», – подумала она и решила посмотреть, кто они такие. Для этого тётя Петра принесла из квартиры колокольчик, аккуратно пристроила его изнутри комбинезона и снова вставила привязанный к нему ключ в замок. Никто бы не догадался, что в штанах что-то спрятано. Потом тётя Петра взяла старый зонтик и встала за дверью. «Вот напугаю я баловников!» – сказала она, хихикая. Ей казалось, она очень смешно придумала.
И тут как раз мама с ребятами дошли до четвёртого этажа. Они издали заметили штаны Уле-Александра.
– Давайте лучше я ключ вытащу. Это надо делать очень аккуратно, чтобы не испортить ни его, ни замок. Отойдите-ка, я попробую, – сказала мама и потянула комбинезон.
Джингл-джингл, загремел колокольчик.
– Что такое? – отпрянула мама.
Дверь распахнулась, и выскочила тётя Петра, потрясая зонтиком.
– Попался, маленький негодник! Сейчас я тебе покажу, будешь знать, как меня изводить! – кричала она, но осеклась, увидев, кто перед ней.
– Тётя Петра, – сказала Ида. – Она не виновата. Это Уле-Александр сделал, чтобы мне помочь.
– Ой, – сказала тётя Петра. – Пожалуйста, зайдите в дом.
Мама объяснила, как всё получилось, и, когда они потом уже стали прощаться, тётя Петра улыбалась как ласковое солнце и говорила, что они с Идой всегда ждут Уле-Александра в гости.
Пока они шли наверх, Уле-Александр сказал:
– Хорошо, что ты дала мне ключ. Теперь я познакомился с Идой и тётей Петрой.
– Да, – кивнула мама, – теперь у тебя есть и друг, и подружка.
– Монс-из-усадьбы мне друг, а Ида никакая не подружка, а невеста. Я собираюсь на ней жениться.
– Вот как, – сказала мама.
Они стояли перед своей дверью на седьмом этаже. И вдруг мама стала свекольного цвета.
– Ужас! Я забыла дома ключ, а дверь захлопнулась. Теперь мы в квартиру не попадём!
– Не переживай, – сказал Уле-Александр, небрежно вынул ключ и с рассеянным видом вставил его в замок. Дверь открылась, и они с мамой вошли в свою квартиру.
Свадьба
Петра, тётя Иды, пригласила Уле-Александра приходить к ним почаще, поэтому едва он в день истории с ключом доел обед, как немедленно ринулся вниз и позвонил Иде в дверь.
Открыла тётя Петра.
– Как мило, что ты захотел нас навестить, – улыбнулась она.
– Я хочу навещать вас каждый день, – отрапортовал Уле-Александр и побежал в комнату Иды.
– У тебя заводные машинки есть? – спросил он Иду.
– Нет. Зато у меня кукол много. А у тебя куклы есть?
– Нет.
– Тётя Петра, – закричала Ида. – У него ни одной куклы нет. Представляешь?
– А ты не хочешь одну ему подарить? – сказала тётя Петра.
Ида порылась в игрушках и достала маленькую куколку с колтуном чёрных волос.
– Уле-Александр Тилибом-бом-бом, теперь она твоя, дарю. А как ты её назовёшь? Пока она была моя, я звала её Петра.
– Тогда пускай её Петрой и дальше зовут, зачем ей имя менять. Тем более она на тётю Петру похожа, у неё тоже волос много.
– Да, мы, Петры, обе лохматые, – засмеялась тётя Петра.
– Мою будут звать Петра Тилибом-бом-бом, чтобы все могли отличить, – сказал Уле-Александр.
К себе в квартиру он ворвался, размахивая Петрой, а там мама с папой сидели с гостями – тётей Лизой и тётей Марен.
– Смотрите, что мне Ида подарила!
– Подарила или дала поиграть? – уточнила мама.
– Подарила, – твёрдо сказал Уле-Александр. – Её зовут Петра Тилибом-бом-бом.
– Повезло тебе, – сказал папа.
– Мальчики в куклы не играют, – фыркнула тётя Лиза.
А папа засмеялся:
– Да ты отстала от жизни, дорогая. Это в старые времена люди были такие глупые, что считали кукол только девчачьими игрушками. Но потом сообразили, что мальчики вырастут и станут папами, тогда им очень полезно уметь за пупсами ухаживать.
– Я сошью Петре красивое пальто, – пообещала тётя Марен, – будет щеголять в нём зимой.
Взрослые пили кофе за журнальным столиком, а Уле-Александр болтал на полу с Петрой, но всё время посматривал на взрослых. Они говорили всё время и разом. Как они придумывают, о чём поговорить? Ещё они смеялись непонятно над чем. Тётя Марен хохотала так, что щёки прыгали. От смеха она не могла договорить слово, утирала слёзы, но смеяться не переставала.
Завтра мы тоже так поиграем, решил Уле-Александр. Мы с Идой пойдём в гости к Монсу-из-усадьбы и тоже заведём взрослый разговор, а Петра будет смотреть на нас. Ой, пора её спать укладывать, спохватился он.
Уле-Александр взял обувную коробку, постелил в неё большой мягкий шарф и поставил коробку рядом со своей кроватью.
– Петра, давай-ка ложись, девочка моя. Тебе давно спать пора.
На другой день с утра пораньше Уле-Александр взял Петру под мышку и спустился к Иде.
– Собирайся поскорее, пойдём в гости к Монсу в деревянный дом!
– Ой, как здорово, – обрадовалась Ида.
Они пересекли улицу и позвонили в дверь. Открыл сам Монс.
– Привет. Я один дома, мама уехала в Центр за пряжей.
– Доброе утро, – поздоровалась Ида. – Спасибо, что пригласил в гости.
– В гости? – очень удивился Монс.
– Ты пока ещё не знаешь, – объяснил Уле-Александр, – но сейчас узнаешь. Я придумал, что мы пришли к тебе как настоящие гости и будем разговаривать как взрослые и смеяться по пустякам, а Петра Тилибом-бом-бом будет сидеть на полу и на нас смотреть.
– У-у, – ответил Монс.
Они уселись за круглый стол на кухне.
– О чём говорить будем? – деловито спросил Монс.
– Как приятно снова вас навестить, – сказал Уле-Александр и стал изо всех сил давить из себя смех.
– Ты сам вязал? – спросила Ида, щупая свитер Монса. – Очень миленький.
– Нет, – коротко ответил Монс.
– Вы не поверите, на днях я ездила в Центр и встретила… слона! – сказала Ида.
– Ничего себе! – откликнулся Уле-Александр. – Ну что, Петра, любишь ходить к дяде Монсу в гости? Мы как будто с Идой женаты, а Петра наша дочка. И мы пришли в гости к дяде Монсу. Или ты хочешь быть дедушкой?
– Я хочу быть дедушкой, а вы по-настоящему не женаты, – сказал Монс.
– Мы женаты понарошку, – сказал Уле-Александр, – но я был на одной настоящей свадьбе. Там у невесты было красивое белое платье, её привёл в церковь нарядный мужчина, а там уже внутри она встретила другого и с ним вышла из церкви, и это они уже поженились.
– Жирниться только очень большие могут, – вздохнула Ида.
– Говорят «жениться», а не «жирниться», – наставительно сказал Уле-Александр. – Мы могли бы одеться во взрослую одежду. Все бы подумали, что мы совсем большие. И нас бы поженили.
– На чердаке много разной одежды, – сказал Монс.
И правда, тут висели летние платья его мамы, огромное пальто папы и ещё много чего интересного.
– Ида, вот тебе красивое платье, – показал Уле-Александр на длинное лёгкое платье. – Монс, а можно мне взять пальто?
– Ага, – сказал Монс. – Я надену пиджак. А брюки не стану, а то запутаюсь и упаду.
– Мне нужна шляпа, – сказал Уле-Александр. – А то у этого пальто такие плечи широкие, что голова кажется булавочной головкой.
– Я знаю, где лежит шляпа, – кивнул Монс и вытащил большую коробку. В ней лежал чёрный папин котелок.
В шляпе Уле-Александр сразу стал очень высоким. Он взглянул на Иду – платье было ей к лицу. На голову как фату она повязала старую занавеску.
– Ещё одно надо, – вспомнил Уле-Александр. – Та невеста в церкви несла букет. Монс, у тебя цветы есть?
– Нет. Есть только в горшках, которые на окне стоят. Кажется, там один был с красным цветком.
И правда – на окне стоял горшок, а в нём среди больших зелёных листьев краснел цветок.
– Он нам годится, – сказал Уле-Александр.
– Я буду нести целый горшок? – гордо спросила Ида.
Она прижала горшок к себе – теперь процессия могла тронуться в путь.
На улице все смотрели на них как-то странно, а одна дама спросила: «А родители вам разрешили?»
Ида отдала горшок Монсу, подобрала повыше длинное платье – под ним виднелся комбинезон.
– Бежим! – крикнула она. – А то очень много вопросов спрашивают.
– Видишь шпиль церкви? – спросил Уле-Александр. – Бежим туда!
Ему приходилось прижимать рукой шляпу, а то она елозила по голове и норовила соскочить. Они добежали до перекрёстка со светофором. Он показывает людям, когда можно переходить дорогу. Сначала