– Мы идём на зелёный, – сказал Уле-Александр, потому что так его научили мама с папой.
– Ну нет, – заявила Ида. – Я люблю красный цвет, он гораздо красивее. Я пойду на красный.
– Нельзя! – вскрикнул Уле-Александр. – Тебя машина задавит! Я точно знаю.
Он держал Иду за платье, она вопила и топала ногами.
– А я пойду на жёлтый, – спокойно сказал Монс, – об этом вы ничего не говорили.
К счастью, одна дама рядом с ними слышала их разговор и вмешалась.
– Вам надо дождаться зелёного, – сказала она. – Красный свет – дороги нет, жёлтый – готовимся, а на зелёный идём. Видите, как раз зажёгся зелёный. Пойдёмте все вместе на ту сторону.
Иде пришлось согласиться, но она шла с очень сердитым видом и смягчилась только, когда дама сказала:
– Ты выглядишь как невеста прямо.
– Ага, – радостно кивнула Ида, – я замуж сегодня выхожу.
И пока она говорила, она и думать забыла о своей обиде из-за зелёного света, потому что ей было весело с Уле-Александром и Монсом.
– Хорошо, что идти недалеко, а то это пальто ужасно тяжёлое. Монс, ты входи в церковь вместе с Идой, а я буду ждать внутри, и мы с ней поженимся.
Церковь была прямо перед ними. Она возвышалась безмолвная и торжественная. Ребята остановились в нерешительности.
– Думаете, нас не будут ругать, если мы внутрь зайдём? – спросил Монс.
– Надеюсь, дверь заперта, – ответил Уле-Александр.
– И нам придётся уйти домой просто так? – спросила Ида.
– Ну нет, мы можем жениться прямо на церковной лестнице, – сказал Уле-Александр. – Монс, ты будешь пастор – только сначала приведи её ко мне в церковь.
Уле-Александр встал перед дверьми, а Монс с Идой поднимались по лестнице.
– И как будто играет музыка, – сказал Уле-Александр. – На той свадьбе, где я был, музыка была очень красивая.
Ида с Монсом дошли до верхней ступени.
– Здравствуйте, здравствуйте, – сказал Уле-Александр и шагнул им навстречу, но тут Монс заупрямился:
– Лучше я на ней буду жениться, а ты становись пастором!
– Нет, я хочу стать госпожой Тилибом-бом-бом, – ответила Ида.
– Ну и ладно, – буркнул Монс. – Что ваш пастор делать должен?
– Ты должен просто спрашивать, хотим ли мы жениться, – объяснил Уле-Александр. – Спроси сначала меня.
– Ты хочешь жениться, Уле-Александр?
– Хочу точно.
– Ты хочешь жениться, Ида?
– Да, только я не хочу всё время ходить в этом длиннющем платье. И чур ты сам тащишь домой горшок с цветком, Монс.
– Значит, поженились, – сказал Монс.
– На той свадьбе было не совсем так, но уже не переделаешь, – сказал Уле-Александр. – Теперь бегом домой, бедная Петра нас заждалась.
Монс взял цветок, Ида подняла подол платья, Уле-Александр прижал шляпу, и они побежали. У трудного перекрёстка Ида в этот раз не скандалила, а как паинька спокойно дожидалась зелёного света.
– Вот молодчина, жёнушка, – похвалил её Уле-Александр.
Мама Монса уже была дома и смотрела в окно. Сначала она увидела Монса с цветком и в пиджаке.
– Где ты гулял с моим красным цветком? – спросила мама.
– На лестнице у церкви. Я был дедушкой и пастором.
Тут мама увидела Иду в красивом летнем платье.
– А ты почему надела моё платье? – спросила мама.
– У меня свадьба была, – ответила Ида, – на ступеньках у церкви.
Последним прибежал Уле-Александр в пальто и котелке.
– Это слишком, – только и сказала мама, но Уле-Александр затараторил с места в карьер:
– Сейчас мы всё вернём. Мы уже женились, ваша одежда нам больше не нужна.
Сперва казалось, что мама Монса ужасно сердится. Но она улыбнулась. Первая несмелая улыбка быстро сбежала с лица и снова сменилась суровостью. Но вот мама улыбнулась опять, ненадолго нахмурилась, а потом расплылась в широкой улыбке до ушей и сказала:
– Что же, поздравляю вас. И приглашаю отведать праздничного пирога.
– О, я с радостью, а то я очень проголодался с этой свадьбой, – ответил Уле-Александр.
– Но сперва я помогу госпоже Тилибом-бом-бом снять платье, – сказала мама Монса.
– Оно почти не испачкалось, потому что я его поднимала, – ответила Ида.
– Оно хорошо стирается, – сказала мама Монса.
И дала каждому большую булку с изюмом и по стакану напитка из варенья. В этот раз они не мучились, о чём бы поговорить, а болтали и хохотали совсем как взрослые.
Уле-Александру показалось, что кто-то зовёт его.
– Ой, мне на прогулку пора, – крикнул он и сорвался с места.
– Мы сейчас доедим и тебя догоним, – степенно сказал Монс.
Пока Уле-Александр с мамой шли в парк, он успел всё ей рассказать:
– Я теперь по-настоящему женатый, мама?
– Нет. Но хорошо, что ты уже выбрал, на ком женишься, когда вырастешь. Тогда тебе потом не придётся мучиться, искать невесту. Но знаешь, я очень рада, что ты ещё поживёшь с нами.
– Я всегда буду с вами жить, – ответил Уле-Александр и побежал к ребятам из своей прогулочной группы. В этот день у них было столько дел, что о женитьбе ему и вспомнить некогда было.
У зубного врача
Уле-Александр чистил вечером зубы. Он обожал это занятие, особенно полоскать рот. Поэтому чистил он зубы быстро, раз-два-три, а полоскал долго и громко. Он набрал полный рот воды и стал полоскать, напевая при этом песенку – чтобы вода смешно щекотала горло, как он любил.
– Уле-Александр, долго ты ещё? Уже почти восемь, тебе давно пора спать.
– Гхрхгр, – пророкотал Уле-Александр, что означало: «Сейчас дополощу и лягу», – и завёл новую песню.
– Нет, молодой человек, на сегодня довольно. Кстати, хорошо ли ты чистишь зубы? Ты ведь с лета чистишь их без присмотра.
– Ага. И полощу с лета тоже без присмотра, – гордо ответил Уле-Александр.
– Открой-ка рот, я посмотрю, что там творится. Ой, да у тебя дырка. Иди сюда на свет. Теперь смотри в зеркало – видишь дырку?
– Это где тёмное пятнышко?
– Да. Ой, доктор будет меня ругать, что я плохо слежу за твоими зубами.
– Ты ему лучше не говори.
– Придётся сказать. Я позвоню ему завтра и запишу тебя на приём.
– Нет, нет. Мы с Монсом поклялись никогда не ходить к зубному врачу.
– Мне кажется, вы не подумали об одной важной вещи – гораздо приятнее лечить зуб, пока он не болит. Зубы болят ужасно больно.
– Разве?
Уле-Александр ещё ни разу к зубному врачу не ходил, но помнил, что тётя Марен после такого визита почти не могла говорить. Мама спросила, было ли больно, и тётя Марен выпучила глаза и часто-часто закивала головой, давая понять, что было жутко больно.
Шли дни, мама о зубном не заговаривала, и Уле-Александр решил, что она забыла. Но он проявлял осторожность – по вечерам теперь полоскал рот очень коротко и тихо, лишь бы мама не вспомнила о его дырявом зубе. Но однажды за завтраком она сказала:
– Уле-Александр, сегодня ты не пойдёшь в парк. Тебя ждёт зубной врач.
– Зачем ты сказала? Расстроила меня.
– Как же мне было не сказать, если нам сегодня к нему идти?
– А ты не могла сказать, что мы пойдём пройдёмся? Или что у нас одно дельце?
– Нет, – сказала мама. – Я не люблю морочить тебе голову.
Уле-Александр стоял у окна, а по улице с рюкзачками на спине вереницей шли в парк ребята.
– Везёт им, – вздохнул Уле-Александр. – Будут играть в парке.
– Ты тоже туда ходишь каждый день. И может быть, ещё успеешь и сегодня к концу прогулки. Расскажешь ребятам о зубном враче.
– А что о нём рассказывать? Там разве интересно?
– Да, там как мастерская по починке зубов. Давай-ка чисти их хорошенько, и пойдём.
Пока они ждали трамвай на остановке, Уле-Александр расспрашивал маму:
– Нам далеко ехать?
– Да, довольно далеко.
– Очень хорошо. А ещё лучше, если бы мы ехали туда весь день и всю ночь и утром тоже ехали долго-долго, а когда приехали, доктор бы крепко спал, а мы бы уже так хотели есть, что сразу поехали бы домой.
У всех пассажиров в трамвае лица были кислые и мрачные, тоже к зубному едут, сразу понял Уле-Александр. Самым несчастным выглядел старичок в углу, он вздыхал и бормотал: «Ой, подумать страшно».
Уле-Александр всё время кидал в его сторону сочувственные взгляды. Ему было ужасно жаль старичка, он даже собственный страх забыл. А потом не выдержал, встал и подошёл к нему.
– К зубному врачу едешь? – спросил он.
– Ой, подумать страшно, – сказал старичок.
– Наверно, ты тоже в первый раз к нему идёшь, – понял Уле-Александр. – Это не страшно, не бойся, – сказал он и бережно похлопал старичка по руке.
– Что ты сказал, сынок? – спросил старичок. – Я очень плохо