— Запоздали вы, — объявил неизвестный мужчина, как только мы приблизились к нему на полтора десятка шагов. — Я вас ещё вчера ждал. Нехорошо. Очень нехорошо.
— Не волнуйтесь, Порфирий, — итальянец с большой тяжестью смог произнести имя речного ходока. — За все неустойки будет уплачено в полном объёме. Нам пришлось немного задержаться.
— Загружайтесь давайте. Нужно выходить на воду, пока совсем не стемнело.
Порфирий поднялся со своего небольшого походного стула и подошёл к своему кораблю. Подняв с пристани трап, он жестом пригласил нас пройти на палубу судна. Я понимал, что с корабля в ослабленном виде мне никак не получится бежать, но тычок стволом винтовки в спину сделал меня значительно сговорчивее. У меня получилось подняться и усесться подле борта, чувствуя, как ноют уставшие ноги. Хотелось снять обувку и размять конечности, но стянутые за спиной руки сильно этому мешали.
Как только наш небольшой вооружённый отряд погрузился, корабль отошёл от пристани. Группка моих конвоиров на несколько минут скрылась в трюме и вышла оттуда уже без винтовок и в более цивильной одежде. Старую, которую использовали для лесного перехода, просто перетянули бечёвкой и сбросили в воду.
К моему удивлению, наручники с меня сняли, но под палубу загонять не стали. Казалось бы, вот возьму я и перепрыгну через борт, а потом ищи свищи, но мне было понятно, что такой возможностью я не воспользуюсь совершенно точно. Да, такой резкий рывок можно совершить без каких-либо проблем, но было одно ключевое «но» — я очень не любил плавать. Да, погрузиться в бассейн или поплавать у берега — за милую душу, но вот сигать в воду на середину громадной реки мне казалось самым настоящим безумством. Было куда проще выхватить у одного из конвоиров револьвер и прострелить себе голову, чем предпринимать подобную попытку к обретению свободы.
К вечеру на верхней палубе корабля установили тент, где и разместилась большая часть нашего скромного отряда. Наконец можно было растянуться на побитом жизнью матрасе. За последнее время перехода нам часто приходилось спать едва ли не на голой земле без света костра. Лоренцо сильно опасался того, что по дыму от костра нас могут отыскать возможные преследователи. Теперь же можно было провести время в хоть каком-то комфорте.
Корабль в темноте не останавливался. Пусть Волга была изучена вдоль и поперёк за многие сотни лет плавания по этим водам, но меня всё равно пугало такое передвижение, учитывая отсутствие развившейся в моей реальности в советское время речной навигации. Большая часть судов в ночное и позднее вечернее время старались остановиться, чтобы лишний раз не рисковать. Даже редкое водное патрулирование со стороны речного отделения волжских губерний прекращалось окончательно. Всё же водного транспорта было не столь много, и лишний раз им рисковать защитники правосудия не спешили.
Дизельный движок нашего корабля был не самым мощным. Он был предназначен для того, чтобы перевозить мелкие грузы, но сейчас не было вообще ничего. Так что наш корабль можно было назвать тихоходным, и только лишь плавание по течению реки позволяло нам двигаться на юг.
Спокойное плавание по Волге закончилось на следующий вечер, к тому моменту, когда мы успели пройти почти семь сотен километров. В моменте мы стали замедляться. Сначала это было незаметно, но затем из трюма начал валить тонкой, а затем и очень обильным столбом чёрный дизельный дым. Порфирий, чертыхаясь и матеря вообще всё, на чём стоит этот свет, двинулся к движку. Казалось бы, проведи ремонт, и все дела с концом, можно будет продолжить движение дальше, но проблема заключалась в том, что остановились мы географически крайне неудобно для моих похитителей. Всего в нескольких сотнях метров от речного порта Самары. Город по нынешним меркам был отнюдь не маленьким, выгодно отличаясь от большинства поселений, которые нам удалось преодолеть за время пути. Сейчас в Самаре проживало что-то около сотни тысяч человек, отчего и речное отделение полиции было весьма немаленьким, поскольку во многом город проживал благодаря ведущейся по реке торговле.
Не прошло и пятнадцати минут с того момента, как наш корабль остановился, а со стороны порта уже можно было заметить отплывающую быстроходную лодку. Речная полиция только называлась полицией, а фактически некоторые её суда вполне себе можно было посчитать за военные объекты. Большая часть лодок оснащалась двигателями внутреннего сгорания, которые проектировали либо в Нижнем Новгороде, либо в самой Самаре. К тому же на лодках передвигался отряд из четырёх речных полицейских, один из которых вполне себе мог сидеть на носу судна за пулемётом системы Максима. Да-да, самым настоящим пулемётом. Казалось бы, зачем вообще нужно подобное вооружение на речном транспорте глубоко внутри территории Российской Империи? Проблема заключалась в том, что речной грабёж если и не процветал, то уж точно не исчез окончательно. Само собой, на Волге давно уже не лютовали скандинавские варяги или вятские пираты, но даже так нет-нет, но случались прецеденты, когда лихие люди атаковали плавающие суда. Такие ситуации не были постоянными, но таких речных пиратов приходилось разгонять вооружённым путём, а потому быстроходные лодки речной полиции, оснащённые скорострельными пулемётами, были отличным решением проблемы.
Именно такое судно с пулемётом сейчас приближалось к нашему кораблю, застрявшему прямо посреди Волги. Боец уже был за орудием, явно готовясь применить оружие в случае необходимости. При этом мои похитители засуетились. Их легко можно было понять, ведь члены речной полиции наверняка зайдут на борт, чтобы убедиться в безопасности происходящего. Сомнительно, что они будут досконально проверять заволоченный дизельным чёрным дымом трюм корабля, но никогда не стоит забывать о сугубо русском «Авось». Вполне возможно, что один из полицейских решится проверить каждый уголок трюма своими глазами, прощупать всевозможные щели, куда могли заложить оружие.
— Лучше не рыпайся, князь, — едва ли не маньяческим голосом проговорил один из моих похитителей.
Я ощутил холодную сталь ствола револьвера. Не сказать, чтобы это было приятное ощущение, но объяснений дополнительных больше не требовалось.
— Попробуй дёрнуться, и я твою башку прострелю в момент. Только попробуй рыпнуться, и будут твои мозги по Волге плавать до Второго Пришествия.
Действовать до того момента, пока полицейские не окажутся на нашем кораблике, я не собирался. Конечно,