— Давайте короче, товарищ. Что именно вы предлагаете? За последнее время я наслушался различных рассказов — у меня уже уши вянут. Хотелось бы побольше конкретики.
— Предлагаю вам эмиграцию по политическим причинам. У меня есть контакты с профсоюзами в Бразильской Федерации, Аргентине, Мексике, Боливии. Там таких мощных гонений на нашего левого брата нет, отчего и профсоюзы там значительно крепче, чем наши, а дипломатические связи с Россией у них сильно ограничены, так что там и спрятаться можно, и своего таланта просто так не потерять. Предоставим вам всё самое наилучшее — станки, материалы, помощников, экономическую и информационную базу. Всё будет в лучшем виде. Знаете, как раньше донцы говорили?
— С Дону выдачи нет? — вспомнил я самую известную фразу, которую только помнил от этого казацкого воинства.
— Именно. Как потомок казаков вы это отлично помнить должны. Так вот, с Латинской Америки для вас тоже выдачи не будет. Там наши силы помогут вам освоиться, быть может даже, что сможете наладить переписку со своими родными в Томске. Вам будет положена зарплата, выделят дом в личное пользование, может даже быть, что и землю дадут. Взамен нужно не столь много — вы будете трудиться во славу мировой революции.
— Ожидаемо. Только мне казалось, что синдикалисты всё больше за мирный переход власти. Стачки, забастовки, оцепенение капиталистической экономики — что-то из этого разряда. Вооружённая борьба — это всё больше для коммунистов, анархистов, эсеров, максималистов, децистов. Всякое из разряда «Достучаться до справедливости в ворота дворцов можно только прикладами винтовок».
Боевик изумился и дальше достал из кармана небольшую записную книжку вместе с остро заточенным карандашом:
— Интересная фраза. — Страницы прошелестели, и мужчина посмотрел на меня с удвоенным интересом. — Не подскажете, кто автор этой фразы? Легко запоминается, есть революционный порыв.
— Автор неизвестен. — вздохнул я, вспоминая отсутствующего в этой реальности Владимира Ульянова. — Перейдём к делу.
— «…только прикладами винтовок», — прошептал Стеклин и перелистнул страницу блокнота, зажав карандаш за ухом. — Если хотите услышать моё личное предложение, то слушайте внимательно, дважды я повторять не стану. — Боевик сел удобнее, наклонился в мою сторону и упёрся локтями в колени. — Я предлагаю силами партии вывезти вас сначала в Архангельск. Оттуда вывезут вас в Осло, а уже там — целое путешествие по различным городам Европы, чтобы запутать следы разведки, а затем вас примут в одном из крупных городов Латинской Америки. Там вас встретят наши союзники и представители политической эмиграции. Уже в итоговой точке вас разместят в крупном городе, за средства мировой революции предоставят все необходимые ресурсы. Взамен вы должны будете наладить выпуск и производство наиболее эффективного вооружения, которое будет отправлено на фронты революционных войн. Пистолеты, винтовки, револьверы, пулемёты, карабины, может быть даже, что и пушки — всё, что только придёт вам в голову.
— Знаете, как говорят инженеры? — я улыбнулся, вспомнив старую поговорку. — «Нету чёткого ТЗ — результат всегда ХЗ». Вы предлагаете мне слишком пространное задание, эмигрировать в другую страну и сулите едва ли не золотые горы, вот только в родной стране меня тогда посчитают предателем, а мой род лишат всех достоинств, титулов, привилегий, положения в обществе. Одного себя и Семёна мне спасать не столь сподручно. Хотелось бы заиметь другие гарантии.
— Вы боитесь за собственную семью? Это достойно настоящего мужчины. — Стеклин сделал на странице несколько быстрых заметок. — Если вы согласитесь на моё предложение, то я могу гарантировать вам, что ваше семейство будет находиться под нашей защитой и в дальнейшем сможем перевести их в страну, где вы остановитесь и будете работать.
— Всё это лишь слова, но, допустим, что я вам поверил. Тогда у меня есть ещё одно условие, без которого наше соглашение не может считаться действительным. — я помолчал несколько секунд и пробарабанил пальцами по деревянному подлокотнику дивана. — Мне нужна голова Ливена.
— Вашего зятя? — революционер почесал бровь и задумчиво посмотрел в блокнот. — Это будет проблематично. Всё же он закопан в могилу.
— Давайте не будем дурачиться, Иван Фёдорович. Вы прекрасно понимаете, что мне нужна голова убийцы доброй половины моих родственников — Петра Ливена. Сбежавшего, но отомстившего всем, кроме меня. Сначала он попытался убить своего отца, но у него не получилось, а затем, наверняка, организовал подрыв поезда, на котором мы направлялись на отдых. Единожды я упустил его, о чём сильно пожалел. Тогда сделаете так, чтобы моя месть была наконец окончательно совершена. Мне без разницы, как вы это сделаете: ледорубом по затылку, вырежете его сердце или просто пустите пулю в голову, но мне нужно подтверждение его смерти.
— Будет по-вашему. Я буду ждать вашего ответа. Даю вам сутки на размышление.
Глава 24
Раньше я часто и с большим удовольствием хаял разномастных политических эмигрантов, которые вместо борьбы выбирали бежать как можно дальше, унося свою задницу куда угодно, чтобы сохранить жизнь. Мне всегда казалось, что они слабы, что выбрали неправильный путь сопротивления, но сейчас я сам бежал и пытался унести ноги как можно быстрее. Теперь я понимал, что бегство — это не всегда про трусость. Иногда это единственный способ выжить, чтобы когда-нибудь вернуться.
Собирался ли я сотрудничать с левыми? Нет. Совершенно точно нет. У меня не было ни малейшего желания действовать вместе с ними. И без того было прекрасно понятно, что моя помощь приведёт к тысячам и даже миллионам смертей. Кто-то скажет, что производя оружие, я всё равно становлюсь соучастником тысяч смертей, и этот человек будет прав. Вот только, как показывает практика, самыми страшными воинами становились гражданские. Конечно, они не имели такого размаха, как столкновения целых военных союзов, но почему-то представители одной и той же нации предпочитают использовать самые драконовские методы по отношению к своим же соотечественникам. Это показал опыт множества гражданских войн, начиная от России и Китая, заканчивая войнами в Африке, Ближнем Востоке и Южной Америке. Именно в таких конфликтах стиралась грань между солдатом и палачом, между фронтом и тылом. Война приходила в каждый дом, и никто не мог остаться в стороне. Вот и выходило, что помощь различным радикалам может привести множество стран к