58.
Раз мы не попали в школу, я прошу маму пройти со мной по Холодова. Здесь мило, малоэтажно, только ближе к финалу улицы торчат краснокирпичные высотки нулевых. Но почти вся Холодова – это вытянутые вдоль невысокие сталинки, детский садик за забором, боком упирающиеся хрущевки, через проспект 50-летия Октября – трехэтажные многоквартирные с эркерами, почти как в Англии. Я фоткаю табличку с надписью «Улица Дмитрия Холодова». Мама мне говорит, что я выбрала самую некрасивую, там дальше будут лучше.
Холодова зеленая, название относительно новое, улица старая, деревья и кусты тут растут почти 80 лет, столько, сколько и городу. Справа в подвале на проспекте – магазин «Продукты». Тот самый, где раньше брали «молоко на Холодова». Дальше в конце улицы, на первом этаже кирпичной многоэтажки открыли первый в городе магазин, где стало можно ходить вдоль полок, набирать товары и расплачиваться на кассе. Он назывался супермаркетом и быстро стал популярнейшим продуктовым города. «Пойду на Холодова» – говорили женщины – теперь означало туда. На самом деле это была просто маленькая торговая точка с двумя длинными рядами, между которыми может передвигаться только один человек, – такие сейчас бывают на автобусной остановке или в центре большого города с круглосуточным режимом. На Симферопольском шоссе в бывшем гастрономе потом открылся «Дикси», а в бывшем книжном – «Пятерочка». Огромные магазины по сравнению с супермаркетом на Холодова. В десятых за МЖК, на поле, где родители в девяностые сажали картошку и горох, построили гипермаркеты «Глобус» и «Леруа Мерлен». Чуть дальше через лес от них деревня Коледино, где находится храм, которой помогал восстанавливать Холодов. А еще тут огромные сиреневые ангары «Вайлдберриз». Когда осенью 2022-го объявили мобилизацию, здесь, по слухам, блокировали доступ к рабочим устройствам сотрудникам-мужчинам, они отправлялись на вход выяснять причину, и там их ждали люди из военкомата с повестками.
В помещении супермаркета на Холодова сейчас студия айкидо. Мы приближаемся к окончанию улицы, тут гаражи, и улица упирается в трущобы – перемешанная груда построек и довоенного с нынешним, со странной надписью «гостиница». Я хочу сфотографировать, мама нервничает, просит меня тут не снимать. За грудой, далеко, торчат заборы, постройки и трубы, это пространство производства. Я занудно говорю, что тут нет знака и что я вне закрытой территории. И вообще, по конституции, я имею право фоткать и собирать информацию, даже если я не журналистка. Но я не фоткаю.
Мама рассказывает, как в советское время какие-то студентки привезли на вечеринку к себе домой иностранного парня, кажется кубинца, был скандал, студенток едва не выгнали из поселка. Люди из советского Климовска всегда называют город поселком. Мама объясняет мне, что такие у них были правила и все к ним привыкли. Она родилась в закрытом городе в Саратовской области, этот город находился в настоящей яме, в овраге, дома не были видны со стороны. Потом мама жила в закрытом городе в степи, советском спецснабженческом оазисе. Мы проходим вдоль остатков призаводских зданий, тут кальянная, шиномонтаж, неясные контуры. За всем этим далеко вперед и далеко вправо до самой местной больницы тянется завод, где, согласно открытым источникам, производятся патроны. Мама гордится, что здесь когда-то работал почти весь город.
На улице Заводская упираемся в длинное кирпичное здание из десятых. Это оружейное царство – здесь патронный магазин и целый «Калашников центр». Когда мы подходим, подростки в ярких, разноцветных шлемах садятся на мотороллеры, я представляю, что дети вышли из здания после тренировки в тире, а может, здесь просто удобно парковаться. Я хочу сфоткать оружейные бизнес-вывески, мама говорит, что тут тоже не надо снимать. Справа в метрах ста проходная завода.
Мне четырнадцать. Я счастлива, потому что иду по городу с крутыми одноклассницами. Крутыми в нердовском понимании – то есть они умные и прикольные одновременно. Это пока еще не модно, особенно в Климовске, но скоро будет. Первая – Лаура, дочка известной в городе журналистки Венеры. У Лауры сверхоригинальное чувство юмора и стиля. Вторая – Оля, ее родители программисты, выпускники МИФИ, – Оля умеет пользоваться интернетом, она слушает Гребенщикова [16], и ее отец-программист живет в Лондоне. Оля решила сделать сайт Климовска. Лаура ей помогает. Я гуляю с ними за компанию. Оля фоткает для городской страницы самые важные топонимы. В конце Заводской улицы мы останавливаемся, и Оля поднимает камеру, что снять заводскую проходную. Откуда-то вылазит усатый дядька и говорит: «Не надо тут снимать!» Я не помню, ответили ли ему что-то девочки и получился ли сайт в итоге. Лаура уже много лет живет в Америке, Ольга в Швейцарии.
Сейчас я, взрослая, отвечаю маме, что не собираюсь фотографировать проходную, а просто коммерческие точки. И вообще, произношу я, сейчас все равно другое время и другая страна. Мама не отвечает ничего…
Дима и Война. Часть 7
Война, как бог, может глядеть сверху. Ее взглядом пытаются смотреть режиссеры, когда снимают кино о битвах. Через этот ее взгляд воюющих людей изображают на картах с уроков истории и в тех самых книгах, которые читает Дима-ребенок. И Война-то все видит. И сегодня Война смотрит на Диму сверху. Вот он едет в электричке. Война четко видит плечи в зеленой куртке, светлую ерошистую макушку. Вокруг размытый строй серых, синих, черных, бежевых плеч, пошире, поуже, шапочных, кепочных, лысых, хвостатых, гулечных, растрепанных макушек. Это читатели. Завтрашнего номера Диминой газеты точно. После Царицыно становится проще, многие выходят, можно даже сесть и доехать до Курского или до Текстилей, это вообще удобно, по прямой. Но Дима тоже выходит в Царицыно, чтобы не терять времени. Делает пересадку на Тверской. В редакции сдает текст о небольшом кавказском царстве на краю Проржавевшей, он не знает, что она скоро