Я закрывал глаза, и в ушах тотчас же настойчиво и глухо, сливаясь и разделяясь, гудели орудийные выстрелы. Оглядывался и, едва различая во мраке, видел черные кучи скорчившихся людей.
И видно было, что напряжение, державшее их на острой, как лезвию ножа, грани, огромное нервное напряжение упало, расплылось в черном молчаливом мраке, быть может для того, чтобы завтра подняться еще одной ступенью выше…
Странный, тонкий налет окутал едва заметной пленкой душу каждого, пережившего этот день. Придет новый день, люди будут говорить, двигаться, стрелять, потом вернутся в город, в свои деревни, – но они никогда уже не будут теми, что были до сих пор. Смерть прошла возле них, совсем близко, бок о бок, и внимательно пытливо глянула им в лицо. И невидимая стеклянная стена стала между ними и всеми остальными людьми, ибо они видели и пережили то, чего никогда не увидят другие…
С. Н. Базанов, А. В. Олейников
Первый год войны
Полевая пушка на позиции. 1915 г.
Первую мировую войну вели две группы держав – Антанта (Россия, Франция, Англия и др.) и Четверной союз, иногда называемый «германским блоком», что ближе к истине (Германия, Австро-Венгрия, Турция и Болгария). Впервые в мировой истории в противоборство было вовлечено 38 государств, а военные действия, помимо Европы, происходили на Ближнем и Дальнем Востоке, в Африке, на Атлантическом, Индийском и Тихом океанах. Именно поэтому эту войну назвали мировой, да и по размаху она была крупнее предыдущих.
Инициатором развязывания войны была Германия, претендовавшая на передел уже поделенного мира. Источником конфликта между Германией и Россией являлись противоположные торговые интересы (высокие немецкие пошлины на русское зерно, конкуренция немецких промышленных товаров), а главным образом борьба за влияние в Турции (строительство немцами Багдадской железной дороги и т. д.), за ее черноморские проливы. Противоречия существовали также между Россией и Австро-Венгрией (преимущественно из-за господства на Балканах), особенно усилившиеся после аннексии последней в 1908 г. Боснии и Герцеговины. И такое, говоря сегодняшним языком, «мирное противостояние» могло тянуться бесконечно долго. Тем более что Россия не желала войны, да и не была к ней готова. Как тут не вспомнить ставшую крылатой фразу последнего реформатора Российской империи П. А. Столыпина: «Дайте государству двадцать лет покоя, внутреннего и внешнего, и вы не узнаете нынешней России». Но судьба уготовила стране совсем другую историю.
Как известно, непосредственным поводом к войне послужило убийство сербским националистом Г. Принципом наследника австро-венгерского престола, племянника престарелого императора Франца Иосифа I эрцгерцога Франца Фердинанда в Сараеве 15 июня 1914 г. [80] Этот, на первый взгляд, рядовой «теракт» взбудоражил Европу. Германский император Вильгельм II, участвовавший в тот день в торжественном приеме английской эскадры в Киле, срочно вернулся в Берлин. Президент Франции Р. Пуанкаре, присутствовавший на бегах, покинул ипподром и прибыл в свой рабочий кабинет.
Под нажимом Германии правительство Австро-Венгрии вручило сербской стороне ультиматум. В нем выдвигались заранее неприемлемые условия, и Сербия их не приняла. Ровно через месяц после сараевского убийства Австро-Венгрия объявила войну Сербии и на следующий день начала военные действия.
Как же отреагировало царское правительство на австро-венгерскую агрессию против дружественной братской Сербии? Оно объявило частичную мобилизацию, Германия же, заранее начавшая тайную мобилизацию и сосредоточение войск у своих границ, нагло потребовала от России прекращения начатых приготовлений. Эту попытку грубого вмешательства в ее внутренние дела Россия оставила без ответа. Тогда 19 июля Германия (спустя четыре дня не без нажима немцев и Австро-Венгрии) объявила ей войну, затем 21 июля – Франции, на следующий день – Бельгии. Тогда Англия объявила войну Германии, Черногория (а вслед за ней Франция и Англия) – Австро-Венгрии.
Почти 400 млн человек оказалось втянутыми в войну в течение ее первых дней. В последующие четыре года в ее орбиту было вовлечено еще 30 государств (в том числе США) с населением свыше 1,5 млрд человек, 70 млн из которых влились в вооруженные силы противоборствующих сторон. Большая часть мобилизованных непосредственно участвовала в боевых действиях. На фронтах Первой мировой войны было убито и скончалось от ранений около 10 млн человек, более 20 млн получили ранения, часть из них на всю жизнь стали инвалидами.
Германия стремилась разгромить Англию, Францию и Россию, отторгнув от последней принадлежавшую ей часть Польши, Украину и Прибалтику и совместно с Австро-Венгрией утвердиться на Балканах. Главными сухопутными фронтами стали Западный (Французский) и Восточный (Русский). Таким образом, наша страна стала одной из главных участниц Первой мировой войны.
Как отнеслось российское общество к этому глобальному конфликту? Можно с уверенностью ответить, что его начало затронуло такие сокровенные струны национального сознания, что на время царский режим получил кредит доверия (и это спустя всего семь лет после попытки его свержения!), тем более что в то время только он мог организовать достойный отпор врагу. Патриотическая эйфория охватила значительные слои интеллигенции, студенчество, средние городские слои (мещанство), казачество, значительную часть рабочих и, конечно, самую многочисленную часть населения России – крестьянство.
Известный военный историк и теоретик генерал-лейтенант профессор Н. Н. Головин, будучи в эмиграции, издал ряд книг, в которых попытался воссоздать подлинную картину начала той войны: «Все, кто был свидетелем войны России с Японией, не может быть пораженным огромным различием в народных настроениях в 1904 г. и в 1914 г.
Первым стимулом, толкавшим все слои населения России на бранный подвиг, являлось сознание, что Германия сама напала на нас. Миролюбивый тон русского Правительства по отношению к немцам был широко известен, и поэтому нигде не могло зародиться сомнений, подобных тем, какие имели место в Японской войне. Угроза Германии разбудила в народе социальный инстинкт самосохранения.
Другим стимулом борьбы, казавшимся понятным нашему простолюдину, явилось то, что эта борьба началась из необходимости защищать право на существование единокровного и единоверного Сербского народа. Это чувство отнюдь не представляло собой того “панславянизма”, о котором любил упоминать Кайзер Вильгельм,