«Нейтралитет» психоанализа и ариизация Немецкого психоаналитического общества
В 1933 году Макс Эйтингтон выступает против выдвижения Бёма на пост председателя Немецкого психоаналитического института и в то же время порицает исключение Райха [183]. Этот непреклонный социалист уезжает из Германии в Израиль, где откроет поликлинику по берлинскому образцу. В Берлине 18 ноября 1933 года Бём и Мюллер-Брауншвейг выбраны наконец в руководство Института. Вернер Кемпер, еще один «арийский» аналитик, избирается на пост финансового инспектора. Вскоре этот триумвират прибирает к рукам всю власть в Институте, тогда как евреи и красные изгоняются на заседании под председательством лично Джонса.
Как сообщил Бём в докладе Джонсу, он вместе с Мюллером-Брауншвейгом посетил национал-социалистическое министерство культуры, чтобы доказать там, что психоанализ не является «иудео-марксистской пачкотней». Когда один чиновник требует от него провести различие между истинным психоанализом и его левацкими отклонениями, Мюллер-Брауншвейг составляет меморандум, который зачитывается Джонсу. Его сокращенная версия публикуется в нацистском пропагандистском журнале Reichswart в октябре 1933 года. В ней Мюллер-Брауншвейг отстаивает аргумент, согласно которому психоанализ – это не мировоззрение, отклоняя таким образом представление о том, что психоанализ «разлагает немецкую душу». Хотя психоанализ и мог быть «опасным» в руках «разрушительного духа, у него была своя собственная роль в создании нацистского режима». Как отмечает историк Джеффри Кокс, в этой статье «косвенно, но вполне ясно» [184] осуждались коллеги-евреи, а также, можно добавить, не менее ясно и левые аналитики, в первую очередь Райх. В официальном письме Райх изобличает доклад Мюллера-Брауншвейга, а также смело раскрывает сговор Немецкого психоаналитического общества с режимом Гитлера: «Будучи членом DPG [Deutsche Psychanalysis Gesellschaft, Немецкого психоаналитического общества], вынужденным эмигрировать, я настоящим заявляю, что рассматриваемая статья Мюллера-Брауншвейга – позор для всей психоаналитической науки и психоаналитического движения. Под руководством своего управляющего совета DPG пытается объединиться с Немецким обществом психотерапевтической медицины, рейхсфюрер которого в предисловии к Zentralblatt für Psychotherapie [Вестнику психотерапии] от декабря 1933 года заявляет: «От всех авторов, являющихся членами Общества, требуется изучить фундаментальную книгу Адольфа Гитлера Mein Kampf и признать ее в качестве основополагающего труда» [185].
Даже если не учитывать идеологическую позицию Мюллера-Брауншвейга, существовала и другая задача Немецкого психоаналитического общества, соответствующая новой ориентации на «спасение», – объединиться с Немецким психотерапевтическим обществом, которое обязывало своих членов приносить клятву верности фюреру. И именно этим административным слиянием активно занимался Бём, поддержанный Джонсом.
В 1934 году на XIII Международном конгрессе по психоанализу в Люцерне заметно глухое недовольство аналитиков направлением движения, недавно выбранным Немецким аналитическом обществом. Джонс, узнавший об этих настроениях, публично выступает в защиту Бёма как председатель Международной психоаналитической ассоциации: «Я выслушал некоторые весьма суровые мнения, высказанные в силу незнакомства с фактами, чем вполне доказывается то, что здесь задействованы некоторые иррациональные факторы. Я бы хотел просто добавить, что доктор Бём сначала лично отправился к профессору Фрейду в апреле 1933 года, чтобы предупредить столкновения и критику, которые впоследствии действительно имели место; с самого начала он предоставлял мне, как председателю, верный отчет во всём, что было связано с этими личными встречами». И в заключение: «У меня есть причины надеяться на то, что услуги, оказанные доктором Бёмом психоанализу, переживут все те критические выпады, с которыми он какое-то время был вынужден иметь дело» [186]. Психоаналитики, давно участвующие в политической борьбе, ошеломлены этой новой официальной линией. На конгрессе запрещено выставлять книгу Райха Психология масс и фашизм [187]. Райх, который уже уехал, не может сделать доклад. На этот раз его официально исключают из МПА, и ситуация этого исключения отличается особой извращенностью. В своей агиографии Джонс указывает на то, что Райх сам вышел из МПА. Но это ложь. Когда Райх прибывает в Люцерн, причем у него сложная ситуация, обусловленная безденежьем, он ничего не знает о своем исключении из берлинского общества. Райх узнает о нем, замечая, что не упомянут в брошюре МПА. Полагая, что это проделки двух арийцев (Бёма и Мюллера-Брауншвейга), он обращается к Анне Фрейд, думая, что она ему поможет. Однако Анна Фрейд и Джонс возражают ему чисто формальным аргументом: поскольку он не является членом местной организации, и пока он им не станет, он не может быть членом Международной ассоциации. Но при этом Джонс уже провел мощную закулисную кампанию против Райха и лично удостоверился в том, что никто его не примет [188]. Его исключение – серьезный знак: опасаясь за свою жизнь, все фрейдисты левого толка, составлявшие, однако, большинство, смиряются с ситуацией [189].
В условиях очевидного внутреннего развала психоанализа и краха его политических начинаний (разгон коммунистической партии в 1933 году привел к приостановке инициативы Райха в рамках Секспола) Отто Фенихель принимает в 1934 году решение распространять подпольные циркуляры, чтобы сохранить левую аналитическую традицию [190]: «Мы убеждены, что в психоанализе Фрейда надо признать зародыш диалектико-материалистического психоанализа будущего, в силу чего нам нужно во что бы то ни стало это знание защитить и распространить» [191]. Выступающая против них