Попытка Джонса и его арийских приспешников приспособить психоанализ к Третьему рейху оставалась, однако, не вполне удачной. 24 октября 1935 года Эдит Якобсон, психоаналитика, получившую образование в Берлине и прошедшую анализ у Отто Фенихеля, гестапо арестовывает по обвинению в заговоре против государства и государственной измене. Она разрешила членам группы социал-демократов, к которой принадлежал один из ее пациентов, собираться у нее дома. В этой ситуации сторонники нового направления на «спасение» не замедлили выступить с новыми требованиями. 30 ноября 1935 году в присутствии Джонса проходит собрание, спешно созванное Немецким психоаналитическим обществом. Вместо того чтобы закрыть Общество и призвать к сопротивлению, организуя эмиграцию немецких аналитиков в страны, где еще возможна практика свободного психоанализа, всем членам предъявляется новое правило, расширяющее принцип «политического нейтралитета»: теперь аналитикам запрещается принимать в терапию политически ангажированных пациентов. Это правило, следовать которому на практике невозможно, вызывает глубокий раскол среди психоаналитиков. На этом собрании, о котором у нас имеется два отчета [192], Бём постоянно подчеркивает, что психоанализ – это не Weltanschauung. Отстаивая этот аргумент, некоторые члены задаются вопросом о необходимости выйти из МПА, по-прежнему отмеченной именем Фрейда и, соответственно, его еврейством. По словам Бернда Ницшке, Бём, Мюллер-Брауншвейг и большинство «арийских» членов комитета, а также Джонс в конечном счете «рекомендуют» членам-евреям Немецкого политического общества добровольно из него выйти. Предложения таких психоаналитиков, как Ролленблек и Херольд, считающих нужным распустить Общество и практиковать анализ нелегально, решительно отвергнуты Джонсом. В знак солидарности из общества выходит один-единственный член, не являвшийся евреем, Бернхард Камм.
Выход многих членов создает для других определенные возможности. Кемпер, арийский психоаналитик, вскоре получает пост в Немецком обществе, становясь третьим председателем наряду с Бёмом и Мюллером-Брауншвейгом. Последний, со своей стороны, продолжает кампанию по «модернизации психоанализа»; вознося хвалы национал-социализму, в Психоанализе и германстве он заявляет, что теперь можно наделить Психоаналитическое общество «истинно немецким лицом», что раньше было невозможно в силу «международных» корней его членов.
Однако члены Немецкого психоаналитического общества не обретают спокойствия. Беспокоясь из-за того, что они не предоставили немецкому режиму достаточно гарантий, после «эпизода с Якобсон» они приходят наконец к выводу, что более «надежным» решением будет выйти из головной организации, то есть МПА, чтобы спасти Немецкое психоаналитическое общество, а потому подают соответствующую заявку на выход. Эта предосторожность оказывается бесполезной, поскольку отстаивание «стратегии спасения» и «нейтрального психоанализа» вскоре увенчалось успехом. В 1936 году Немецкое психоаналитическое общество присоединяется к Немецкому институту психологических исследований и психотерапии под управлением Матиаса Геринга, двоюродного брата маршала, «благосклонного» к психоанализу. После «добровольного выхода» евреев никаких препятствий для этого присоединения не осталось. Таким образом, Немецкое психоаналитическое общество, «освободившееся от евреев» и «красных» и поклявшееся в верности Гитлеру, отзывает свою заявку на выход из МПА… членом которой оно будет оставаться вплоть до 1938 года.
Для некоторых ангажированных аналитиков это уже слишком: Йон Риттмейстер, психоаналитик и социалист-революционер, выступает против преобразования берлинской поликлиники, но всё тщетно. Продолжая там работать, он вступает в подпольное Сопротивление, где будет координировать работу мощной сети «Красный оркестр» [193]. Мюллер-Брауншвейг, со своей стороны, ставший казначеем общества, не стыдится истребовать с евреев-членов общества, вынужденных эмигрировать, их долг за обучение. Платежи не поступают, и он жалуется на это Джонсу, который помогает ему их собрать.
Идея Немецкого института психотерапии была первоначально предложена Матиасу Герингу – при содействии Феликса Бёма и Карла Мюллера-Брауншвейга – Гербертом Линденом, чиновником и членом НСДАП, который впоследствии будет прямо заниматься программой эвтаназии, проводимой нацистским режимом. Речь шла о создании органа, объединяющего все направления психотерапии [194]. Джонс публично отстаивал присоединение Немецкого психоаналитического общества к Институту Геринга, в частности на конгрессе в Мариенбаде, состоявшемся летом 1936 года. С его точки зрения, это присоединение «гарантирует психоанализу» то, что он «сохранит свою независимость» [195]. Фрейд, как и его дочь, «думали, что Бём оказывает психоанализу услугу созданием этого Института» [196]. После берлинской поликлиники Немецкое общество вскоре «поглотит» и венскую.
В 1938 году Австрия захвачена немецкой армией. Фенихель комментирует позицию своих венских коллег, которые, наблюдая вступление нацистов в город, ведут себя как «добропорядочные буржуа: краткая паника сменилась полным доверием к установившемуся правлению» [197]. Карл Мюллер-Брауншвейг, продолжая свою политику ариизации, намеревается основать общий «Немецкий психоаналитический журнал на земле Третьего рейха». Для осуществления этого слияния он ищет нееврейских и немецких аналитиков. Он пишет Штербе, известному венскому аналитику, который обучался у Райха: «Я хотел бы вкратце проинформировать вас о местных событиях. После выхода членов-евреев, Венское общество было поглощено Немецким психоаналитическим обществом. Задача состоит в том, чтобы открыть на улице Берггассе, 7, Институт, который, как и в Берлине, позволит разным психотерапевтическим школам работать на равных ⟨…⟩. Для этого нам требуется сотрудничество и помощь некоторых членов-арийцев из Венского психоаналитического общества ⟨…⟩. В качестве члена Немецкого психоаналитического общества вы безо всяких затруднений станете членом этого института – если этому не мешает никакая другая причина – и в равной мере членом Немецкого института, получая признание в качестве психотерапевта в Германии. С товарищеским приветом – Хайль Гитлер! Доктор Карл Мюллер-Брауншвейг» [198]. Штерба отклоняет предложение и принимает решение эмигрировать со всей семьей в Англию. Там он пишет Джонсу, прося его о помощи. Но получает от него резкий ответ. «Вам следовало бы, – пишет Джонс, – остаться в Вене с Августом Айхорном в память о психоанализе, дожидаясь лучших времен». Штербе, который имел смелость оспорить проект «спасения», придется выпутываться в одиночку.
До 1938 года Институт Геринга остается привязанным к МПА, что, впрочем, никакого сопротивления не вызывает. Джонс на парижском конгрессе 1938 года утверждает, что Немецкое психоаналитическое общество пользуется «значительной независимостью». Однако в тот же год Геринг добивается его роспуска, и тогда же заканчивается его членство в МПА. Члены старого Психоаналитического общества теперь зачисляются в «Сектор А» этого Института.
Эта черная страница, означающая разложение немецкого психоанализа в контексте немецкого нацизма и вместе с ним, обусловленное к тому же активной поддержкой МПА, оставит свой след на всём международном психоаналитическом движении. Главный инициатор этого процесса, Джонс, останется председателем Международной психоаналитической ассоциации во время войны и после нее. В послевоенный период английский психоаналитик Джон Рикман будет рекомендовать не предлагать посты в психоаналитических организациях аналитикам, активно сотрудничавших в институтах нацистского периода, но всё напрасно, поскольку у Джонса иное мнение по этому вопросу. В речи 1949 года Джонс, не стесняясь,