Государственный психоаналитический институт и Детский дом просуществовали недолго, до 1925 года, когда была принята резолюция об их ликвидации. Психоанализ поддерживал Лев Троцкий, против которого как раз в этом году и начались репрессии (в 1927 году Троцкий будет исключен из партии, а в 1929-м отправится в изгнание). Через несколько лет усилиями Сталина психоанализу и революционным идеям в Советском Союзе будет положен конец. Не то чтобы Сталину не нравилось что-то в психоанализе (его сын Василий воспитывался в Детском доме-лаборатории), скорее, ему не нравился покровительствовавший психоанализу Троцкий.
Педагогической стороной работы Детского дома-лаборатории руководила Вера Шмидт. Поддержку она получила и от Фрейда, и от Троцкого. Вера Шмидт несет психоанализ в массы рабочих и крестьян Советской России. Задача Детского дома – создание для нового общества нового человека, коллективиста, коммуниста, революционера. Для этого нужно вывести его за рамки той семьи, на которой держалась власть в царской России. Как сказали бы Гваттари с Делёзом, задача – вывести человеческий субъект из фамилиалистски-эдипального замыкания.
Советская Россия строится на новой политике полового просвещения, на новых отношениях между мужчинами и женщинами. Казалось, время царского гнета прошло навсегда, и пришло подлинное раскрепощение [383]. Вера Шмидт сводит психоанализ с педагогикой [384], она будет не только одной из важнейших фигур психоанализа в Советской России, но и «одной из главных фигур европейского фрейдомарксизма» [385].
Огромное значение в работе с детьми Вера Шмидт придает влечению к знанию, о котором Фрейд подробно пишет в своей книге о детском воспоминании Леонардо да Винчи. Важно то, что в этом акценте на знании можно усмотреть ленинский завет «Учиться, учиться, учиться» и превращение целой страны в страну университетского дискурса, как будет называть Советский Союз Лакан. Педагог-психоаналитик идет навстречу влечению знать своих подопечных. Интеллектуальным способностям ребенка нужно доверять. Акцент в отношениях воспитателя-психоаналитика и ребенка – на переносе, который противопоставляется приказам и требованиям подчинения. Отношения в переносе призваны заменить властные отношения, которые строятся на необъяснимом авторитете педагога. Отказ от удовлетворения влечений не основывается на запретах со стороны воспитателя-психоаналитика. Вместо приказов ребенок получает рациональные объяснения, почему стоит поступить так, а не иначе.
Флоран Габаррон-Гарсия помогает нам лучше понять историю психоанализа в Советской России 1920-х годов. Авангард в эти годы проявляется во всём – в искусстве и науке, в том числе в педагогике, которая основывается Верой Шмидт на психоанализе. Педагогика, искусство, психоанализ, борьба с повальной неграмотностью и религиозным мракобесием – всё работает на проект создания нового человека для нового общества. Принципиально важно при этом поддержать интеллект ребенка, создать для его развития все условия. Фрейд в 1927 году пишет:
Задумайтесь над печальным контрастом между искрящимся интеллектом здорового ребенка и слабоумием среднего взрослого. И разве совсем уж невероятно, что именно религиозное воспитание несет на себе значительную большую часть вины за этот сравнительный упадок? [386]
Случай третий – Мари Лангер, психоаналитик, марксистка, антифашистка, феминистка, ключевая фигура в истории психоанализа в Латинской Америке.
Мари Лангер, для Габаррона-Гарсии, «воплощает, как и Райх, в самом своем пути и своих позициях народную историю психоанализа» [387]. Как и для Райха, для Лангер психоанализ – средство изменения мира. Ее история – образцовая:
Ее речь, ее вопросы и ее решения, принятые перед лицом самой Истории, раскрывают многие аспекты того революционного направления психоанализа как дисциплины, которое столь умело скрывается ортодоксией. [388]
Родившейся в Вене в 1910 году Лангер (в девичестве Глас) пришлось столкнуться с исходящими от известных психоаналитиков запретами на активизм, на политическую деятельность и даже на терапию пациентов, вовлеченных в таковую. С распространением по Европе фашизма Мари Лангер уезжает в Испанию, где становится врачом-анестезиологом в Интернациональных бригадах. Когда фашистский режим Франко накрывает Испанию, она уезжает в Монтевидео, откуда в 1942 году перемещается в Буэнос-Айрес, где принимает активное участие в создании Психоаналитической ассоциации Аргентины.
Мари Лангер, как и Райх, стала свидетельницей того, как функционеры от психоанализа, якобы во имя его спасения, якобы действуя во благо, пользуются так называемым политическим воздержанием, а по сути дела сотрудничают с фашистами (Институт Геринга в нацистской Германии), с военной хунтой в Аргентине (Аргентинская психоаналитическая ассоциация не только работала во времена диктатуры, но и получала финансирование от военных) и Бразилии (дело Амилькара Лобо Морейры, психоаналитика, который участвовал в пытках). Мари Лангер занимает четкую позицию и говорит по поводу такого рода спасения и спасателей, что, спасая психоаналитические ценности, они эти самые ценности уничтожают.
Случай четвертый излагает историю народного психоанализа, в которой на психоаналитической сцене последовательно появляются три главных действующих лица: Франсуа Тоскейес, Жан Ури, Феликс Гваттари.
Франсуа Тоскейес – активист, коммунист, психоаналитик, изобретатель институциональной психиатрии, которая найдет свое продолжение в клинике Ла Борд, в творчестве Феликса Гваттари, в шизоанализе. Один из принципов институциональной психиатрии гласит: «Прежде чем лечить больных, нужно вылечить больницу».
Еще один принципиальный мотив, связывающий Тоскейеса с Гваттари и Ури, – борьба со специализацией. Когда Тоскейес создает в 1930-е годы терапевтическое сообщество в Альмодовар-дель-Кампо, то избегает психиатров. Почему? Потому что отношения доктор – пациент носят властный характер. Психиатр – априори здоровый, пациент – больной, и психиатр знает, что нужно больному. Тоскейес против специализации, его клиника должна быть для людей, должна быть народной. Отказ от властных отношений доктор – пациент будет основополагающим в клинике Ла Борд.
В 1930-е годы Тоскейес работал в Каталонии, но в 1939 году ему пришлось из Испании бежать, поскольку там установилась диктатура. Он пешком перешел через Пиренеи и оказался во Франции в лагере для интернированных, где собрались активисты, борцы Сопротивления, художники. Тоскейес организовал в лагере психиатрическое отделение.
В 1940 году он приступил к работе в психиатрической больнице в Сент-Альбан. Здесь он встречается с Тристаном Тцара, Полем Элюаром, Жоржем Кангилемом. Нацистская оккупация объединяет подпольщиков, поэтов, активистов, марксистов, психоаналитиков. Тоскейес, во-первых, устанавливает связь клиники с окружающими деревнями, чтобы люди в больнице не умирали от голода; во-вторых, он создает Клуб как центр взаимодействия и творческой активности. Клуб – главное терапевтическое место, которое объединяет в клинике людей. Коллектив и