– …И в этом мне тоже помог Себастьян.
Мы обернулись к люку в полу, через который попали в студию, – конечно, мы не закрыли его за собой. И теперь в нем показалось лицо Аманды: она уже пришла домой и незаметно поднялась в башенку. За ней по пятам прискакала Мельба.
– Аманда! – воскликнул я.
– А мы и не слышали, как ты вошла. – Астер развел руками и сделал несколько шагов к Аманде.
– Себастьян помог мне отремонтировать дом и привести в порядок сад, – продолжила Аманда. – Яблони не обрезали годами, а старые ягодные кусты и цветочные клумбы напрочь заросли травой. Через несколько лет яблони и кусты стали снова давать урожай. Часть деревьев были такие старые, что почти лежали на земле. От них до сих пор кое-что осталось, в них обожают гнездиться птицы. Мы посадили и новые саженцы, сейчас они вошли в полную силу. Деревья давали такой хороший урожай, что я стала сдавать яблоки на продажу в магазин. У меня много редких сортов… Но почему вы торчите здесь в холодной башне?
– Альфред показывал мне свою студию, – объяснил Астер. – Прекрасное, прекрасное изобретение! Ты бы мог сделать в школе доклад об этом господине, как бишь…
– Александре Степановиче Попове, – сказали мы с Амандой хором, и Астер засмеялся.
– Пойдемте ужинать. – Аманда начала спускаться по лестнице.
Внизу Аманда принесла на стол сок и все для бутербродов.
– Там на спичечной фабрике уже все закончилось? – спросил Астер.
– Официальная часть закончилась, народ еще остался. Всё как обычно: напитки, музыка, обмен новостями, может, попозже будут танцы. Я решила, что мне уже пора домой.
– Если из-за меня, то не стоило, – сказал я, опустив глаза. – Прости, я испортил тебе вечер.
– Глупости! Ничего ты не испортил.
– Испортил! Все испугались, когда я не удержался и вздохнул.
– Ничего, они быстро оклемались. – Аманда улыбнулась. – Маркеттино объяснение всосалось, как масло в горячую кашу.
– Коллективный всплеск эмоций. – Астер с усмешкой покачал головой.
Аманда с Астером начали хохотать и, наверное, никогда бы не унялись, если б я их не прервал.
– И все-таки ты могла остаться там, – настаивал я.
– Я уже так долго в этих кругах, что на всех насмотрелась достаточно. – Аманда вытерла выступившие от смеха слезы. – И вообще, мне всегда было неуютно в толпе. Как ты только что слышал, я с ранних лет привыкла к самостоятельной жизни.
– Еще бы, живя в таком доме. А ты что скажешь, Альфред? – обернулся ко мне Астер.
Я покраснел. Я действительно жил теперь там, где Аманда привыкла спокойно жить одна. Что, если я все испортил? Отнял у Аманды ее собственное пространство, усложнил ей ночную работу? Я откусил от бутерброда и не ответил. Аманда с задумчивым видом повернулась к Астеру:
– Я успела перед уходом поговорить с Сельмой, судьей. Она обещала помочь.
Аманда замолчала и искоса посмотрела на меня. Астер поднял бровь и наклонился поближе к Аманде. Она что-то шепнула ему.
– Понимаю, – кивнул Астер и больше ничего не спрашивал.
Я доел бутерброд и допил сок. Аманда с Астером снова заговорили о собрании, и я решил, что лучше всего мне пойти спать. Не хочу больше подслушивать их тайны, я и так уже доставил Аманде достаточно хлопот за этот вечер. Я забрался в гамак и немножко почитал, но скоро глаза начали слипаться. Я не стал им мешать, и вскоре тихий разговор внизу и шум ветра в дымоходе убаюкали меня, и я мягко провалился в сон.
«Радио Попова» – о радиоволнах в космосе
Добрый вечер, хотя стоило бы сказать «ночь», потому что сейчас и есть ночь, ведь именно по ночам мы с вами встречаемся на радиоволнах. И я все еще Альфред, ведущий этой передачи. На этот раз я не подготовил никакой специальной программы. Решил просто сесть и рассказать вам, что я вижу за окном. Ну и что я вижу, как вы думаете? Нет, не небоскребы, не дымовые трубы и не стену соседнего дома. Я вижу только звезды. Они повсюду – впереди, сзади, справа и слева. В моей студии на каждой стене по окну, так что я сижу в самой сердцевине ночного неба. Фонари во дворе погасли, и снаружи нет никакого искусственного света. Весь свет – только от луны и звезд. Впрочем, свет у луны тоже не ее собственный. Луна ведь как зеркало. Она отражает свет солнца по ту сторону земного шара. Луна по ночам видит кое-что, чего не видим мы. Солнце.
Разве не удивительно? Все, что я говорю сейчас в радиопередатчик, улетает в ночную тьму. И эти мои слова. И вот эти. И эти. Они парят по радиоволнам свободно и легко, точно орлы. О, кажется, я забыл про одного тут персонажа, который любит цепляться к словам. Он слушает меня по другую сторону окна и постукивает в оконный переплет, когда я говорю что-нибудь, по его мнению, не то. Сейчас мне, видимо, следовало сказать: «Свободно и легко, как ворона». Да, точно, вот теперь он с довольным видом кивает! Иногда он важничает, у него ведь шикарное имя и есть крылья… Но пусть себе, все равно я его люблю.
Интересно было бы узнать: как далеко разносятся радиоволны? Как долго они сохраняются, пропадают ли когда-нибудь? Если бы кто-нибудь очень далеко, на другой планете, сумел переработать радиоволну в звук, услышал бы он эту передачу? Мысль о том, что нас могут слышать на другой планете или даже в другой галактике, сводит меня с ума. Подумать только – если бы все-все на свете дети могли слушать эту передачу и знать, что далеко-далеко кто-то другой слышит те же мысли? А если бы они, эти мысли, были похожи на серебряную нить, которая горит в темноте так ярко, что ее можно начать сматывать в клубок с обеих сторон? Тогда тот, кто смотал бы клубок до середины, встретил бы кого-то другого с таким же клубком в руках.
Еще я иногда думаю: какой гвалт поднялся бы в космосе, если бы все радиосигналы с Земли зазвучали там одновременно. Все разговоры, музыка, дорожный шум, гул водопадов и революций, шелест ветра, пение птиц – всё, что когда-то передавалось по радиоволнам. Космос наполнился бы голосами всех времен сразу, как будто бы все времена вдруг встретились. Но в настоящем