«сбд», – написал я в ответ.
4
– Что значит «сбд»? – спросила мама.
– Скоро буду дома, – сказал я.
– Обещай больше так не делать.
– Как?
– Исчезать, а потом посылать сообщения, которых я не понимаю.
Она на мгновение задумалась, все ли мои провинности перечислила.
– Я ходил принимать душ с прадедушкой Касом.
Она удивленно на меня посмотрела.
– Дедушка Кас принимал душ?
– Да, – сказал прадедушка. – Что в этом странного?
– Ничего. Совсем ничего, – сказала мама, затолкав меня в прихожую. – Я рада, что вы поладили.
У вешалки она добавила:
– Еще одну ночку? А, Тван?
– И еще одну, и еще. Ты ведь сразу на это рассчитывала?
– Спасибо, – сказала мама. – Правда, Тван, большое спасибо.
Мы ели бутерброды с вареньем и плавленым сыром. На улице не переставая валил снег. После обеда Линда отправилась читать в комнату для девочек. Мама и бабушка вытащили из ящика прадедушки Каса стопку документов и разложили их на кухонном столе.
Мы с прадедушкой разместились в коричневых креслах в гостиной.
– Страховка? – спросила бабушка.
– Нет, пропуск, – сказала мама. – А у тебя там что, счет?
– Да, – сказала бабушка. – Передай-ка мне тот пропуск.
– Клуши гадают на картах, – шепнул прадедушка Кас.
– Нагадали что-нибудь?
– Нет.
– Карты врут, – сказал я.
– Это ты верно заметил, – одобрил прадедушка Кас.
– Карты врут! – крикнул он в сторону кухни.
Я что-то сказал, и прадедушка Кас тут же подхватил мои слова, и это слегка напоминало перебрасывание мяча.
– Давай я почитаю тебе вслух? – предложил я.
– Давай, – откликнулся прадедушка Кас.
Я достал «Большой справочник выживальщика», но читать передумал. Вместо этого я рассказал прадедушке правила трех.
Прадедушка Кас внимательно слушал.
– И без укрытия можно прожить три часа, – отчеканил я. – Имеется в виду, в экстремальном климате. Три часа. Максимум.
– Ну или около того, три часа с хвостиком, – сказал прадедушка Кас. – Ты не знаешь наверняка, ты ведь не смотришь на часы.
Он был прав. Кто-то открыл правила трех. Но каким образом? Не стоял же он с секундомером рядом с умирающим от жары в пустыне.
– А в море три часа – это вообще вечность, – продолжал прадедушка Кас. – Если свалишься за борт, то пиши пропало. В ледяной воде в твоем распоряжении от силы несколько минут.
Я решил исправить правила трех в «Большом справочнике выживальщика». Взяв ручку, я вставил в каждое правило слово «примерно».
– Вам там весело? – крикнула мама из кухни.
– Да, – коротко ответил прадедушка Кас. – А вам?
– Ох, – вздохнула мама.
– Весельем это трудно назвать, – ответила бабушка. – Ты тут такой беспорядок устроил, пап.
– Мы с Тваном идем на сейнер, – сказал прадедушка Кас. – А вы оставайтесь тут, можете рыскать, сколько душе угодно.
– Какой еще сейнер? – удивилась бабушка.
– Который для ловли сельди, – ответил прадедушка Кас.
Я понятия не имел, о каком сейнере вдруг зашла речь.
– Но я еще не готов, – сказал я.
– Давай, сходи с прадедушкой Касом, – сказала мама, как будто думала доставить мне удовольствие.
Я отнес книгу в комнату для мальчиков и уселся на диван. Вообще-то я хотел дописать еще одно правило трех в своем справочнике. Три минуты в воде. Примерно.
Но прадедушка был неумолим.
– Идем! – крикнул он.
Сейнер оказался в музее, устроенном из причала с пакгаузом. Высокий мужчина с седой бородой пропустил нас внутрь. Он сказал прадедушке что-то по-исландски, пожал мне руку и поднялся по лестнице на верхний этаж, оставив нас одних.
Прогулявшись по музейному причалу, мы с прадедушкой подошли к двум гребным лодкам и старому паруснику. Прадедушка Кас разрешил мне их осмотреть, но недолго. Напротив парусника стояло синее видавшее виды рыболовное судно, к нему-то он и направился. Мы поднялись по трапу на борт. Прадедушка Кас снял шапку и застыл на палубе.
Я же залез в рулевую рубку, чтобы поглядеть на штурвал, приборы управления и старую морскую карту. Судно было не музейное, а самое что ни на есть настоящее. Я опустил руки на штурвал и выглянул в окно рулевой рубки. В музее было довольно темно. Фонарь имитировал маяк. Широко расставив ноги, я повернул штурвал. Навстречу буре с горами-зомби на горизонте.
– Ты идешь или остаешься? – позвал прадедушка Кас.
Я выбрался из рубки.
Прадедушка Кас показал мне лебёдку с блоком и подвешенную над палубой сеть.
– Это невод. А это вот сачок, понятно?
– Да, – сказал я. Не потому, что было понятно, а потому что мы с прадедушкой стояли на палубе. Сейнер был нашей комнатой для мальчиков. Потрясающей комнатой для мальчиков! Хоть прибивай к дверям музея табличку «Клушам вход воспрещен».
– Значит, есть невод, и есть сачки, – пояснил прадедушка Кас. – Происходило это так: мы выходили в море, и у нас на сейнере было две шлюпки. Когда шла сельдь…
– Сельдь – это одна селедка?
– Нет, сразу много селедки.
– То что тогда?
– То мы спускали на воду шлюпки и гребли.
– И ты тоже греб?
– Разумеется. – Прадедушка Кас сунул шапку в карман куртки. – Одна шлюпка гребла к одной стороне, а вторая – к другой.
– К другой стороне невода?
– Да, – подтвердил прадедушка Кас. – Они огибали большой круг у скопления сельди до тех пор, пока снова не сближались.
Он очертил в воздухе большой круг, чтобы показать, как две шлюпки сначала отплывали друг от друга, а потом опять встречались.
– То есть сеть окружала всю рыбу.
– Невод окружал.
– Да, невод, – нетерпеливо продолжал прадедушка Кас. – И тогда снизу эту сеть…
– Невод.
– Господи, ну да, невод. Снизу его стягивали, чтобы получился мешок. Мешок, полный сельди, и этот мешок надо было вычерпать.
– Сачком! – обрадовался я.
– Точно. Но это не так просто, ведь на море волны, ветер и всё такое.
Прадедушка Кас облокотился на поручни и несколько раз вздохнул. Длинная речь явно его утомила. Потом он снова выпрямился и двинулся к будке с деревянной дверью, поманив меня за собой.
За дверью была лестница. Мы спустились в самое нутро судна и оказались в каморке, где стояли стол, деревянные лавки и плита с кастрюлями и сковородками, которые были все во вмятинах. К стене были прибиты койки – похожие на деревянные ящики-лежанки для восьми рыбаков.
Прадедушка Кас сел на лавку, а я выбрал место напротив него.
– Здесь мы можем спокойно поговорить, – сказал прадедушка Кас.
– О чем? – поинтересовался я.
– О том, зачем они приехали.
– Кто?
– Клуши.
Я не ответил, просто кивнул.
– Они приехали меня забрать, – сказал