Задача оказывается тем труднее, что в образованности славянской, русской, не хватает упорядоченности, систематичности, господствует какой-то хаос понятий. Оказывается, русская образованность во многом заимствована с того же Запада, подражательна, она утратила связь с «коренными стихиями нашей умственной жизни». От категории времени публицист незаметно переходи к исследованию проблемы движения времени, исторического развития. Он показывает временной разрыв между началами, на которых создавалась «прежняя Россия», и современным литературным просвещением. Начала древнерусской жизни не соответствуют современной образованности, они оторваны от «успехов нашей умственной деятельности». С другой стороны, современное образование и современная литература не опираются на народные начала и оказываются несходными (если не противоречащими) с первоначальными убеждениями русских. Закономерен вопрос: что же вызвало такой необычный разрыв между старым и новым просвещением, что оторвало образованное общество от простого народа. Публицист уподобляет народное просвещение тяжелому экипажу, запряженному «гусем», у которого неожиданно лопнули передние постромки. Экипаж остановился, а форейтор ускакал вперед. Но это так и не объясняет, почему экипаж остановился, почему лопнули постромки.
В статье «В ответ А.С. Хомякову» Киреевский попытался разобраться, почему древнерусские начала не смогли развиться и уступили место чужой образованности. Ответ достаточно прямолинеен: во всем виновата ересь. Причина – в решениях Стоглавого собора. Церковная ересь породила «раздор духа», и поэтому прервалось прежнее гармоничное развитие. Отклонение от истины разрушило прежнюю духовную связь между людьми, и она вынужденно заменилась связью формальной, вещественной. Итак, искажение русской истории при таком понимании – случайное и непреднамеренное. Другое дело, что оно не выправилось и не исчезло. Время оказалось невластным над случайностью. В споре случайности и времени побеждает случайность, меняя не только течение, но и сам характер русской жизни.
Между тем в новой истории Европы Киреевский отмечает явление, до известной степени похожее на то, что произошло в древней Руси. Речь идет о «переломе» в европейском просвещении, замечаемом в середине XVIII в. Это перелом, разрыв между прежней жизнью и новой, отделяющий наследие античного мира от современности. Новое направление просвещения избавило Россию от необходимости восполнять недостаток античности. Вместе с тем оно увлекло образованное сословие, усилило разрыв между народом и верхними слоями общества. Нам представляется, что в концепции Киреевского разделению старого и нового просвещения Европы принадлежит существенная роль, – он окончательно разделяет прежние сословия, отрывает старую, древнерусскую образованность от новой. Такова логика исторического развития, если следовать в русле славянофильских теоретических построений. Вспомним, что в статье «Девятнадцатый век» он объяснял: «Просвещение народа зависит не от “суммы познаний”», а только от «участия его в просвещении всего человечества» [139]. Если же русский народ приобщился к просвещению человечества только в середине XVIII в., то понятно, что все прежнее, не согласное с новым, отторгалось.
Завершая данный сюжет, необходимо сказать и о понимании времени в философской публицистике К. и И. Аксаковых. Хотя они и не писали о категории времени, не осмысляли жизнь или историю в терминах «дух времени» и «время души», проблему времени они считали весьма важной. Проще всего было бы показать понимание противоречий времени на примере отношения к Петровским реформам. Внимательное изучение проблемы выявляет, что отношение славянофилов ко времени было сложнее. Для Константина и Ивана Аксаковых характерно пространственное понимание времени. Так, К. Аксаков писал о том, что реформа Петра разделила Русь не хронологически, а пространственно. И. Аксаков в 1860-е гг. указывал, что народ понимает время как «тысячелетнее пространство» [140].
В статьях И. и К. Аксаковых время наполняется историческим, конкретным содержанием. Конечно, неправильно было бы сказать, что в публицистике И. Киреевского такого содержания нет. Однако у Аксаковых время, сохраняя свое философское значение, изображается скорее как образ, причем образ, тяготеющий к символу. В 1857 г. в статье «Опыт синонимов: публика – народ» К. Аксаков касается вопроса о разнице временного существования публики (потерявшей связь с традицией и преданием дворянства) и народа. Само время делится на два периода: когда публики еще не было и когда она появилась. Хронологическая граница, обозначающая различие между двумя периодами времени, однако не столь существенна. Значительно серьезнее различие пространственное. Публика как бы «всплыла» над народом, она отказалась от народного быта, одежды и т. п. Хронологическая разница между двумя слоями некогда единого народного организма воспринимается скорее как разница дневного и ночного существования, чем как разница исторических эпох. За свою связь с Западом публика платит, между прочим, «временем, связью с народом и самою истиною мысли». Больше того, разделение дневной и ночной жизни приобретает сакральный характер: «Часто, когда публика едет на бал, народ идет ко всенощной; когда публика танцует, народ молится». Но есть и другой взгляд на различие публики и народа, взгляд со стороны вечности. К. Аксаков пишет: «Публике всего полтораста лет, а народу годов не сочтешь. Публика преходяща – народ вечен». Мы видим, что философская трактовка автора смещается в сторону противопоставления временного и непреходящего. Но истинное понимание недоступно публике. Подтверждением служат слова хожалого, которыми и заканчивается статья: «Публика вперед, народ назад» [141]. Это ведь целая философия веселья, пустого времяпрепровождения, превосходства высших над низшими. Вот ее-то К. Аксаков и опровергает. Причем он не первый, кто задумался над разницей быта народа и общества. Противофазовость светской и простонародной жизни Петербурга очень хорошо показана в 1-й главе «Евгения Онегина», в описании дня Онегина (строфы). Вслед за Аксаковым эту тему подхватил и Н.А. Некрасов. В «Размышлениях у парадного подъезда» (1859 г.) мы видим спящего вельможу и ходоков, дожидающихся его в передней. Словом, тема противостояния сословий во времени раскрывается К. Аксаковым как тема, связанная с грядущим России, и приобретает оттенок эсхатологический.
Почти одновременно с братом в 1859 г. в газете «Парус» к проблеме времени обратился и И. Аксаков. Для него в этот период время – категория прежде всего историческая, событийная. Время связано с такими понятиями, как свет, воздух, движение, свобода, или же, напротив, с ощущениями замкнутости, тесноты, лжи. Время, как и у других славянофильских публицистов,