— Мы так и думали.
В этот момент дверь отворилась, и вошел Финн Конрад, неся мясные пироги, бутылки эля и, как оказалось, большую часть выданных ему денег. Сент-Ив опустил карту в карман пальто, а Финн, сгрузив свою ношу и возвращая профессору пригоршню монет, посоветовал последнему, испросив прощения за свои слова, не вести себя столь неосмотрительно с людьми, которых он не знает, по крайней мере в Лондоне, хотя это может не быть проблемой в городах поменьше, где население в целом честнее.
Мой аппетит упорхнул, когда я увидел Мертона в крови и на полу, но сейчас вернулся с возросшей силой, а Табби, верно, ощутил себя умирающим с голода; он стоя засунул в рот полпирога, как аллигатор, заглатывающий козу, а затем уселся в кресло для более серьезной заправки, и остальные тоже не сильно отстали. «Завтра утром, — предложил нам Сент-Ив, — мы попробуем заглянуть в „Козу и капусту“, если Финн будет добр показать нам дорогу». Финн заявил, что ничто не доставит ему большего удовольствия, и затем намекнул, что кому-то стоит покараулить ночью лавку в отсутствие Мертона; к чести антиквара стоит сообщить, что он ответил, что будет совершенно счастлив, если Финн займет кушетку в мастерской и будет спать вполглаза и с рукой на ирландской дубинке на случай, если негодяи вернутся.
— Сразу в заднюю дверь и через стену при первом признаке тревоги — вот мой совет, — посоветовал я парнишке, и Хасбро сочувственно согласился.
Сент-Ив был в сомнении, оставлять ли вообще ребенка одного в лавке теперь, когда он знал немного больше о людях, которые завладели фальшивой картой.
— Та украденная вещь, — поинтересовался Сент-Ив у Мертона, — вы сказали, она… э-э-э… удовлетворительный экземпляр?
— О, куда больше, чем удовлетворительный, должен отметить, — ухмыляясь, ответил Мертон. — Ощутимо лучше. Не то чтобы я настаивал, что знаю толк в искусстве… э-э… копирования. — Он явно собирался сказать «подделки», но не стоило пользоваться этим словом при парнишке, стоявшем подле. «Копирование» сказало достаточно много, как мне тогда показалось. Конечно, никакой пользы, если бы Финн узнал то, что ему не надлежало знать, не было. Напротив, это могло причинить некоторый вред и ему, и нам. Сент-Ив чутко завершил разговор.
После мы надежно заперли юного Финна в лавке и вышли в вечерний сумрак проводить Мертона домой, где благополучно вручили его миссис Мертон; антиквар к тому времени уже полностью восстановил свой дух. Миссис Мертон заахала, увидев окровавленную повязку на голове мужа, но тот отреагировал спокойно, я бы сказал, равнодушно.
— Счастлив быть полезным! — объявил он и отдал честь. — Я всегда готов исполнить свой долг!
Мы убедили антиквара, что долг уже исполнен, и оставили его, ликующе улыбавшегося, на пороге.
Утром Финн был уже на ногах и занимался делом, когда мы с Сент-Ином и Хасбро вернулись. Табби задержали домашние дела, что обернулось нашим преимуществом, если учесть случившееся позже, хотя тут я забегаю вперед. Финн расставил по полкам сброшенные книги, сложил в аккуратные стопки бумаги, подмел пол и теперь отстирывал кровь с рабочего халата Мертона, для чего, как он сказал, желательно пользоваться холодной, а не горячей водой, чтобы «пятно не закрепилось» — этому он научился в родном цирке, где ему пришлось поработать и в прачечной.
— Всё в полном порядке, — сообщил он нам, закончив.
Мы позавтракали на Темз-стрит копченой сельдью, яйцами и бобами, а затем отправили Финна далеко вперед, что было идеей Хасбро. Никто не свяжет мальчугана с нами, когда мы окажемся поблизости от «Козы и капусты», и я еще раз отметил, что наше предприятие небезопасно. Сказать по правде, оно всё меньше напоминало прогулку в выходной.
ГЛАВА 3
«КОЗА И КАПУСТА»
Жизнь на Нижней Темз-стрит от Пула до Тауэра кипит день и ночь: грузы прибывают с кораблей и доставляются на них, лавки открыты, рыботорговцы катят тележки и толкают тяжелые тачки с марлином и устрицами, камбалой и моллюсками к Биллингсгейтскому рынку, воняющему солью, водорослями и, разумеется, рыбой. Самые разные люди проносятся взад и вперед, входя и выходя из кофеен и магазинчиков, полные решимости заниматься бизнесом и вмешиваться в бизнес других. Меня отодвинул в сторону гримасничающий парень с невероятно большой мокрой корзиной устриц на плече и толчком вернул на место осел, тащивший телегу с бочонками сельди, но никто не собирался причинить мне вред, и пихали меня дружелюбней, чем в любых других местах. Словом, очень благоразумно прогуливаться по Нижней Темз-стрит в деловое весеннее утро, когда жгучий холод пережитой ночи отступил и вернулся туда, откуда его принес ветер.
В какой-то момент во всей этой бурлящей толпе мы потеряли из виду Финна, но потом увидели его снова болтающимся перед лавкой, жующим что-то из горсти и оделяющим остатками дворнягу. Парнишка мельком взглянул в нашу сторону и поплелся дальше, а дворняга бежала за ним по пятам. Полукварталом дальше я уловил аромат табака — и снова «Собрание». Этот табак не слишком редок, но, естественно, я немедленно вспомнил о высоком работяге, который валялся на куче кирпича прошлым вечером на Ламбет-Корт. Потом я подумал о коротышке, что попался мне на глаза вместе с долговязым раньше тем же вечером, и о том, что говорил Мертон — как он описывал напавшего на него обезьяноподобного типа и некоего смуглого соглядатая из паба в Пултоне-на-Песках, и внезапно, как от подзатыльника, ощущение праздника исчезло. Его сменили настороженность и тревога.
Те двое с Ламбет-Корт не были чернорабочими, которыми хотели казаться. Один явно присматривал за нами, когда его напарник, отправившийся на набережную, лупил несчастного Мертона трубой по голове. Неурочный приход Хасбро, возможно, нарушил планы злоумышленников, однако им пока удавалось на шаг опережать нас.
Внезапно мне захотелось сжать в кулаке набалдашник трости, залитый свинцом. Оглядываясь и пытаясь отыскать глазами курильщика трубки, я высказал свои соображения Сент-Иву, который прищурился и кивнул. Вокруг, впрочем, не обнаруживалось ни одной знакомой физиономии.
Вскоре мы сошлись с Финном, только что купившим кулек горячих каштанов у парня с котлом на колесах, в начале узкого переулка, под углом уходившего к реке. Парнишка незаметно кивнул на переулок, где качалась облупленная, потрепанная дождем и ветром вывеска, изображавшая голову козы, увенчанную шляпой из капустного листа. Нам оставалось только толкнуть дверь в духоту распивочной, которая была полна народу уже в этот утренний час. Кто-то голосом, подобным скрипу сломанной тачки, распевал «Душка Мэри Тамблхоум», кто-то негромко беседовал, хотя общий гул заметно стал тише при виде чужаков и зазвучал с новой силой, когда наша троица нашла спокойные воды в дальней части помещения.
В ближайшей к основному залу комнате имелись пара соломенных тюфяков, ночной горшок и ящики нищенского старья, которое можно увидеть на Монмаут-стрит на распродаже за пару пенсов; у дальней стены стоял громадный, тяжелый и высокий дубовый шкаф с изрядно ободранной и почерневшей от времени дверцей — словом, ничего интересного. Пробираясь дальше в полном молчании, мы крались по темному коридору, минуя другие столь же неприглядные тупиковые комнаты. Очевидно, мы попали в дурацкую ситуацию.
— Несомненно, они ждали, что мы появимся тут с минуты на минуту, — сказал Сент-Ив, пожимая плечами, и зашагал по коридору в обратном направлении, а мы двинулись за ним, мечтая поскорее оказаться на улице — по крайней мере, мне очень этого хотелось. Но Хасбро остановился у входа в ту, первую, комнату, где был деревянный шкаф, и наклонил голову, будто прислушиваясь.
— Просторный гардероб, — заметил он вполголоса.
— Именно так, — согласился Сент-Ив. Он оглядел коридор и шепнул мне: — Джеки, следи за дверью. Свистни, если кто появится.
Но свистеть не было нужды, потому что мы явно никого не интересовали, и этот факт начал казаться мне примечательным. Казалось бы, всё собравшееся в трактире общество знало, что мы вошли сюда, и следовало предполагать, что кто-нибудь мог задуматься, с чего бы нам тут болтаться, но вот поди ж ты… Я обернулся и увидел, что Хасбро ковыряет в замке куском проволоки, а Сент-Ив пытается заглянуть за шкаф, который выглядел плотно приставленным к стене, возможно даже прикрепленным к ней. Я подумал, с чего это этот гардероб вообще заперт, но в миг, когда вопрос пришел мне в голову, дверь распахнулась, являя нам пустоту внутри.