Больше на маяке делать было нечего, и Фробишеры, бодрым шагом спустившись по лестнице, снова вышли на луг, под весеннее солнце. Утро разгоралось, туман почти растаял. Дядя Гилберт хорошенько пнул входную дверь домика смотрителя, чтобы пленник, который при виде экзекуторов задергал ногами, будто пытаясь убежать как можно дальше, был посговорчивее.
— Сунь кочергу в огонь, Табби! — крикнул старик. — Я этой лживой собаке вытоплю глазные яблоки, словно мармелад!
Он жестоко расхохотался в лицо смотрителю, затем отошел и, прищурившись, оглядел его.
— Молись, парень, если тебе есть чем. Это ты убил капитана Соуни. Ты признаешь это еще до того, как мы с тобой закончим.
— Чертов капитан Соуни! — завопил смотритель. — Я его не знаю! Ты спятил!
— Он был твоим предшественником, жаба ты брехливая! — рявкнул дядя Гилберт. — Человек, которого ты столкнул со скалы!
— Со скалы? Меня прислали из Тринити-Хауз [56], клянусь богом! Я был вторым смотрителем на Дуврском маяке, и за мной из Истборна приехал агент. Сказал, что капитан Соуни шмякнулся вниз головой с вершины Хеда, и я буду его замещать, вроде временно, пока не пройду испытательный срок. Клянусь могилой моей матери!
— И как тебя зовут? — спросил с неожиданно появившейся на лице приятной улыбкой дядя Гилберт.
— Стоддард. Билли Стоддард, ваша честь.
— Билли, да? Звучит как имя для хорошего парня, ведь так? Странно, что убийца носит славное имя вроде Билли. Едва ли похоже на правду. Как там кочерга, племянничек? Нагрелась?
— Докрасна! — отрапортовал Табби, держа светящуюся кочергу.
— Вот и здорово! Начнем с глазных яблок. У него их два. Когда первое взорвется, у него появится шанс обдумать свои поступки, как советует Старая книга [57]. Видел когда-нибудь, как лопаются глаза овцы, когда варят ее голову, Билли?
Смотритель таращился на старика, разинув рот.
— Сначала они разбухают почти в два раза. Потом выскакивают из глазниц и лопаются, как сосиска на сковороде. Французы любят глазные яблоки. Они их едят вилочками для улиток. Мне рассказывали, что хорошо приготовленные овечьи глаза имеют густоту майонеза, но отчетливый привкус баранины, что, конечно, неудивительно. Теперь дай кочергу мне, племянничек, пока она не остыла. Надо, чтобы шипело как следует.
Табби осторожно протянул железяку, испытывая некоторое смущение. Дядя Гилберт, похоже, слетал с резьбы — несчастливое стечение обстоятельств для смотрителя маяка.
— Возьми-ка его за волосы, Табби, и держи крепко, — велел старик. — Он может дернуться, когда кочерга погрузится в глазное яблоко. Тебе понадобится вся твоя сила. Хотя если он рванется вперед, она поджарит ему мозги, и он будет бесполезен для нас, как и для всех прочих, бедный засранец.
Табби сделал, как было сказано. Если дядя Гилберт спятил и в самом деле собирается выжечь парню глаза, он просто повалит кресло набок…
Прищурившись на дымящийся конец кочерги, старик поднес ее к лицу смотрителя, так что оставался всего дюйм до цели. Пленник смотрел на него, словно кролик на змею.
— Держи его как следует! — прикрикнул дядя Гилберт на Табби.
Тот крепко стиснул смотрителя, вдавив носок башмака в ножку кресла. А смотритель плотно зажмурил глаза и вывернулся вбок, насколько смог.
— Веки лучше поберечь, Билли! — рявкнул дядя Гилберт ему в лицо. — Но если тебе всё равно, я не отвечаю. Зажми его намертво, Табби! Его время пришло!
— Иисусе, Мария и Иосиф! — взвыл смотритель, задыхаясь и крутя головой так, словно пытался просверлить дыру в небесах.
— Думаю, он проглотил язык, — будничным тоном сказал дядя Гилберт. Он вручил Табби кочергу с приказом сунуть ее снова в огонь. Смотритель глядел на это, хватая ртом воздух. — Ну что, друг мой, что ты знаешь о гибели капитана Соуни? Слушай меня хорошенько, ей-богу, ты расскажешь нам всё или отправишься по Даунсу безглазым, как нищий попрошайка!
— Вот ни черта совсем! — выдохнул смотритель. — Клянусь тебе. Мне сказали, что он навернулся с верхушки Бичи-Хед. Тринити-Хауз послал меня на испытательный срок. Полгода на половинном жалованье смотрителя и маленький домик — лучше, чем вторым в Дувре, говорю тебе, и я приехал со своим барахлом.
— Однако сейчас ты привязан к креслу, Билли, вот-вот потеряешь свои глаза и богу ведомо, что еще. Ты напал на нас двоих на крыльце, снаружи, когда мы задали мирный вопрос, и у тебя эти деревянные сундуки, полные добра лорда Басби. Непохоже, чтобы ты был невиновен, Билли.
— Лорда Басби! И его не знаю! Мои они, сундуки эти. Сюда все приносят всякую дребедень, не видите, что ли? Чертовы ученые. Развели тут свою лавочку на маяке. Ну дали мне пару фунтов, чтобы приглядывал, но убийство?.. Богом клянусь, мне человека не убить.
— Совсем недавно тебе это почти удалось, когда уложил нас обоих вымбовкой, — возразил дядя Гилберт.
— Вы же меня тоже лупили!
— А кто еще был в доме? — внезапно спросил Табби.
— Парень. Просто парень. Один из них, говорю вам.
— Что за парень? Как зовут? Быстро!
— Они его звали Помазок. Он что-то такое делал для них.
— А кто эти «они», Билли? — задал следующий вопрос дядя Гилберт.
— Троих знаю, кроме доктора, он эту штуку пристраивал.
— Доктор, точно был среди них? — потребовал подтверждения Табби. — Он пришел и ушел? Оставил тебя следить за всем?
— Ну да. Пару дней назад.
— Они должны были разбить лагерь где-то неподалеку.
— Думаю, в Истборне… — начал было смотритель, но дядя Гилберт мотнул головой, и тот умолк.
— Так не пойдет, Билли. Они не станут скакать, нахлестывая коней, в Истборн и обратно. Это неразумно. Не назову то, что ты рассказал, гнусной ложью, но это что-то на нее очень похожее. — Старик устало покачал головой. — Как сказал поэт, под раскаленную кочергу любой поет фальцетом.
— Да он меня укопает, непонятно, что ли!
— Кто «он», Билли?
— Чертов доктор. Вы его не знаете! Иначе бы не обращались со мной так. Сразу бы поняли, чего это я.
— Я отлично понимаю, — ответил дядя Гилберт. — Вижу собственными глазами. Ты привязан к креслу, а я собираюсь выжечь тебе глаза. Чего тут не знать? Но ты ведь уже сдал своего доктора, понимаешь, Билли? Он знает, что ты говорил с нами. И в курсе, что мы что-то от тебя узнали. На твоем месте я бы всё рассказал и сделал бы ноги. В доках Истборна всегда найдется местечко. Плавание года на два надежно обезопасило бы тебя. Хотя слепому трудно наняться на судно…
— Богом клянусь, я бы так и поступил! — завопил смотритель. — Мне эта работа вот ни на столько не нравится, и доктор не нравится! Спросите меня, и я вам отвечу по чести, но капитана Соуни я не убивал.
— Тогда где лампа доктора? Живо!
— Они ее забрали. Прошлой ночью. Эксперимент кончился, сказали. Почти все убрались. Потом Помазок заявился сюда два часа назад и сказал, что влип и поспал бы чуток, и я его пустил. Какой вред от сна.
— И где они? Куда они спрятались? И никаких выдумок! Расскажешь, и уберешься целым и невредимым.
Смотритель посидел, раздумывая, словно принимая трудное решение, и начал говорить.
ГЛАВА 12
ОКНО В МИР
Мы тихо стояли у входа в пещеру. Конечно, Помазок скользнул именно туда. Негодяй исчез с маяка, чтобы не ввязываться в схватку с Табби, и маловероятно, что он намеревается заманить нас во тьму и напасть, ведь он не знает, что мы здесь. Я взглянул на часы и удивился, поняв, что утро почти прошло. Была половина десятого — еще час тридцать минут до передачи выкупа.
— Куда? — шепнул я.
— Дадим ему еще минуту-две и затем двинемся за ним в скалы, — ответила Элис. — Он выведет нас куда-нибудь. Наше счастье, что он сбежал в лес тогда, в Блэкбойсе.