— Она мне не подруга, это раз, — скривился я. — Но ты прав насчёт второго. Кстати, — добавил я, наблюдая, как он жадно набрасывается на эчпочмаки, — ты чего так на провиант накинулся? Вас тут что, голодом морят? Держат в кабале, заставляя в поте лица копать эти бесконечные тоннели? Если так, давай организуем профсоюз. Это, между прочим, прямое нарушение трудового кодекса!
— Кого организуем? Какой кодекс? — сын Рунара на мгновение оторвался от еды, уставившись на меня круглыми, непонимающими глазами.
Я вздохнул.
— Если изъясняться простыми словами, профсоюз — это объединение работников одной профессии. Вот, скажем, такие, как ты, — шахтёры. Главная цель — защита прав: чтобы платили достойно, не заставляли работать сверхурочно и не совали в самые гиблые штольни без страховки.
— Ничего не понял, — честно признался гном, снова начиная жевать.
— Ладно, объясню на пальцах, — я придвинулся ближе. — Вы собираетесь толпой, идёте к начальству и говорите: «Не будем копать, пока не поднимете зарплату и не сделаете условия сносными». Понятно?
— Понятно, — кивнул он, но тут же нахмурился. — Только проще нас тогда на сточные коллекторы отправить трубы чистить. Если будем бузить.
— А пусть сами лезут в эти трубы! — воскликнул я. — Если вы восстанете, другие последуют вашему примеру. Что, ваши богачи сами возьмутся за кирки?
— Нет, конечно, — согласился бородач, не отрываясь от беляша, из-за чего некая особа сидела и недовольно пыхтела.
— Вот видишь! Забастовка — мощное оружие.
Юный шахтёр тяжко вздохнул, отряхивая крошки с бороды.
— Не забивай мне голову. Мне жрать хочется, потому что хочу жрать, вот и вся философия.
Я приподнял бровь.
— В смысле, ты всегда так… экспрессивен?
— М-м-м, а что такое экспрессивен?
— Реагируешь бурно, эмоционально, — пояснил я.
Он вдруг задумался, будто и сам удивился своей резкости.
— Со мной такое впервые. И, честно говоря, я сам в лёгком шоке. Обычно я крайне спокоен.
Вейла, до этого молча наблюдавшая за нашей беседой, вдруг фыркнула — то ли от смеха, то ли от презрения за беляш.
— Ну что ж, — поднялся я, отряхиваясь, — раз уж гном признал, что пора, — значит, действительно пора.
Бренор замер, его густые брови поползли вверх, образуя на лбу глубокие складки недоумения. Он переводил взгляд с меня на Вейлу и обратно, словно пытаясь найти подтверждение своим мыслям в наших лицах.
— Я ничего такого не говорил? — прозвучало его хрипловатое вопрошание, больше похожее на утверждение. Он от эмоций жевать перестал.
— Коль уж ты не горишь желанием устраивать социальные преобразования, — пожал я плечами, — тогда чего сидим? Двигаемся.
Вообще, с чего я вдруг начал этот разговор про профсоюзы. Как-то в детстве читал одну замечательную книгу. Название что-то там про клинки. Так вот, там главный герой — попаданец, жил среди гномов. Он там такую революцию забабахал, мама не горюй. Вот я и подумал, чем чёрт не шутит, вдруг получится. Так сказать, заложу зерно будущих перемен.
Да ладно, всё это шутки. Разве что как способ разрядить обстановку. И, кажется, сработало — угрюмый гном пару раз скривил губы в подобии улыбки.
Собрав артефакты и оставив только летающий фонарь, мы приблизились к ряду тёмных проходов. Тоннели ждали нас с каменным терпением, готовые ждать ещё тысячелетия, но наше время было ограничено.
— Спи, моя радость, усни, — неожиданно для всех затянул я, и мои слова эхом разнеслись по каменному чреву подземелья. — В морге погасли огни... Трупы на полках лежат, мухи над ними жужжат...
Бренор заморгал, явно не понимая, стоит ли ему начать беспокоиться о моём душевном состоянии. Вейла лишь прижала уши, демонстрируя своё отношение к моему вокальному мастерству.
— Спи, моя радость, усни... Скоро там будешь и ты... — закончил я, затем резко сменив тон на деловой: — Выберем, значит, тебя, наш путь — вот тот, — мой палец указал на третий слева проход.
Всего на плато их зияло восемь — восемь каменных глоток, готовых проглотить неосторожных путников. Каждая могла вести к спасению или гибели. Но размышлять было некогда — тень той женщины могла появиться в любой момент. Странно, что она до сих пор не спустилась. Вряд ли это для неё проблема.
— Пошли, — бросил я, шагая вперёд, — пока тьма не решила, что мы задержались слишком надолго.
Камень под ногами хрустел, словно кости древних существ, а фонарь отбрасывал на стены дрожащие тени, превращая наш маленький отряд в процессию призраков, бредущих сквозь вечность.
— Знаешь, Кайлос, вы, маги тьмы, повёрнутые на всю голову. Даже заклинания у вас как у некромантов звучат, — прижав руки к груди, Вейла демонстративно сделала шаг в сторону.
— Это ещё что… мы ещё и мёртвых можем заставить мучиться после смерти, — весело подмигнул ей, а после, возглавляя нашу процессию, зашагал вперёд. Она же, судя по тени на стене, задрожала от страха. Так, походу, я плохо пошутил, раз и гном отстал на шаг.
***
Некоторое время назад...
Лейра преследовала свою добычу с холодной, методичной яростью. Но с каждым новым поворотом, с каждой ловушкой, с каждой насмешливой ухмылкой, мелькавшей в темноте, её гнев клокотал всё сильнее.
Какой-то наглый щенок осмеливается издеваться над ней?
Он был слишком молод — это бросалось в глаза. Настоящий маг не бежал бы, как перепуганный заяц. Они предпочитали сражаться, давить мощью, доказывать превосходство. А этот... этот мальчишка лишь играл с ней, будто кошка с мышью. Или это ей казалось? Может тени играли с её воображением?
Но что сводило её с ума по-настоящему — так это его способность вмешиваться в её магию.
Он не просто предугадывал её появление в тенях — он менял их. Координаты заклинания искажались в последний момент, и вместо того, чтобы материализоваться за его спиной, она вываливалась из пустоты в пяти шагах от исходной точки.
В очередной раз, когда реальность вокруг неё исказилась, а ноги предательски ступили не туда, куда нужно, Лейра сдавленно вскрикнула.
Давно с ней так не