Я снова заставила себя улыбнуться.
Пусть я и не считала, что все случившееся с моим появлением на свет было чьей-то неудачей, от слова «сын» меня все равно передернуло.
– Сын, кто там? – послышался из дома громкий мужской голос.
– Не знаю, но с пустыми руками, – откликнулся Чжао Кай.
Открытое во двор окно тут же наглухо захлопнулось.
– Ты уж прости, что не приглашаю зайти, у нас гости, – извиняясь, объяснила вторая сестра.
– Ничего страшного, – отозвалась я.
– Давай тогда хоть здесь немного поболтаем.
С этими словами она вышла со двора.
Мы прошли вдоль стены и завернули за угол.
Она сорвала пучок травы и, обтирая руки, принялась объяснять, что забитую свинью изначально покупал муж старшей сестры, но сестра ее вырастить не смогла, свинья то и дело убегала, пришлось взять эти хлопоты на себя. Вообще-то эту свинью они думали подрастить еще, чтобы она весила на несколько десятков цзиней [28] побольше, но у старшей сестры сейчас работали строители, а кормить их одними овощами неудобно. К тому же через несколько дней ее свекор собирался отмечать шестьдесят лет, муж решил как следует вложиться в это дело, чтобы пораньше получить положенные ему деньги. Поэтому свинью пришлось забить до намеченного срока…
– Теперь разделим ее с нашей сестрой поровну. Пусть я ее и откормила лишь до двухсот с лишним цзиней, но даже при таком раскладе делиться целой половиной – себе в убыток. Так ведь Сяоцинь же наша сестра, о каком убытке речь, здесь ведь главное родственные отношения, верно?
В ее разговоре то и дело мелькали выражения типа «наш батя», «наша сестра», произносились они настолько тепло, что создавалось ощущение, что всех нас и правда вскормили одной грудью, и теперь мы готовы отдать друг другу последний кусок.
– Верно, – машинально произнесла я.
На самом деле из того, что она говорила, меня не интересовало ничего.
Она рассказала, что народ в деревне стал жить лучше, что у людей появилась возможность подрабатывать на стороне, поэтому крестьяне, для которых само слово «деньги» несколько поколений подряд звучало как запретный плод, наконец-то воспряли духом. Ее муж зарабатывал весьма неплохо, так что в плане образа жизни она всем была довольна.
– Сама можешь убедиться, какой мы дом отгрохали – три комнаты, да еще и крыша с черепицей. Все, что могут позволить себе городские дети, да хоть бы тот же скейтборд, у нашего Чжао Кая тоже есть. В игрушках он с самого детства никакого недостатка не знал. Бывало, едва что-то попадет ему в руки, так он сразу и ломает, но папанька его всегда баловал, никогда не сердился, разве что просто скажет: мол, выходит, сынок, пару дней я вкалывал зря, в следующий раз будь поаккуратнее. Мы в детстве о такой жизни и мечтать не могли. Сейчас, когда жить стало полегче и появилась возможность побаловать детей, чего же их не побаловать, правда? Ой, сестричка, а твоя мама-директор, должно быть, уже на пенсии? А как приемный отец, все так же на месте заместителя мэра?..
С чем, с чем, а с зарядом бодрости у второй сестры был полный порядок. Заведя свою шарманку, она трещала без умолку, говорила так быстро, что мне и слова не удавалось вставить.
Я так и не сказала, что моя мама-директор уже умерла и что приемный отец не заместитель мэра, а собственно мэр и плюс к тому член провинциального комитета партии.
Говоря начистоту, из всего, что она рассказала, мне было приятно услышать лишь одно: «жизнь стала лучше»; остальное меня не интересовало.
А еще я не могла подобрать нужных слов, чтобы самой рассказать ей о чем-то.
– Чжао Цзюнь! Чжао Цзюнь, выйди сюда и захвати ручку с бумагой! – позвала вторая сестра свою дочь, то есть мою племянницу.
К нам подошла длинноногая девушка лет семнадцати. Когда она вопросительно уставилась на меня, сестра не без гордости объявила:
– Это – твоя тетя, моя родная младшая сестра, а для тебя она родная тетя! Ее отец – большой начальник, мама – известный человек, так что родственники у тебя из знатной семьи, тебе и твоему брату обеспечено большое будущее!
– Ты мне уже сто раз про это говорила, – недовольно фыркнула Чжао Цзюнь. – Самой-то не надоело? Зачем позвала? Говори уже!
Вместо того чтобы возмутиться, вторая сестра, улыбнувшись, сказала:
– Что тут, собственно, говорить? Раз уж твоя тетя сама к нам пожаловала, то для начала хоть обними ее вместо меня.
Чжао Цзюнь не по-доброму уставилась на мать.
Я поспешила разрядить обстановку:
– В следующий раз. Я уже ухожу.
Тогда вторая сестра безо всякого смущения распорядилась:
– Тогда в следующий раз. Быстро запиши домашний адрес тети, будешь писать ей письма от всех нас, а то забудет про нашу семью, и где ты потом еще такую тетю найдешь?
Я объяснила, что проживаю в кампусе, поэтому письма отправлять лучше туда. По сравнению с тем холодным приемом, который мне оказали в доме старшей сестры, вторая сестра встретила меня совершенно как родную. Но именно поэтому я чувствовала, насколько фальшива ее любовь. Мне казалось, будто я нахожусь в каком-то спектакле, где мне отведена главная роль, а сестра мне во всем подыгрывает и, чтобы как следует втянуть меня в эту игру, не жалеет сил.
Испугавшись, как бы она не озадачила меня какой-нибудь просьбой и не поставила в неловкое положение, я ясно дала понять, что мне пора уходить.
– Ну, не буду задерживать, – откликнулась она. – Ты же видела, что там у меня творится, а еще с потрохами надо разобраться…
– Конечно, возвращайся к делам, – ответила я и пошла своей дорогой, желая поскорее избавиться от этого самодеятельного спектакля.
Если бы я не приехала в Шэньсяньдин, то всех этих неприятных эпизодов можно было избежать.
Почему мне вдруг приспичило туда заявиться?
Какие-то причины должны были быть, но какие именно – я вспомнить не могла.
Когда я уже вышла на окраину деревни, то заметила стоявшего на обочине старшего племянника.
– Тетя, можно тебя проводить? – обратился ко мне этот совсем еще юный паренек.
Отказаться было неудобно, поэтому я кивнула.
Пока мы спускались с горы, он рассказал, как сперва уезд планировал сделать современное покрытие для горной дороги, а потом уже проложить удобные пути и в деревне, но деревенские, испугавшись, что позднее на ремонт в их краях не останется денег, настояли на том, чтобы сперва заасфальтировали здешние улицы. В итоге именно так и поступили, и тут уже на горную дорогу денег не хватило. Сейчас в уезде собирают необходимые средства, чтобы все-таки довести