– Из Шэньчжэня?
Тут он наконец глянул на мою прописку. Убедившись, что я говорю правду, он тут же встал по стойке смирно и вежливо отдал честь: среди тридцати с лишним постояльцев постоянная прописка была лишь у меня, что невольно заставило его посмотреть на меня с уважением. Но, вероятно, так произошло еще и потому, что я первая отнеслась к нему с должным почтением.
Его поведение меня развеселило.
Ли Цзюань просто обалдела.
– Раз у вас уже постоянная прописка, почему бы вам не поменять удостоверение личности? – снова спросил полицейский. – Сведения в документах должны совпадать.
– У меня пока нет постоянного жилья, но скоро я собираюсь купить квартиру… – ответила я.
– Так не пойдет, удостоверение надо поменять в ближайшее время, иначе у вас будет куча проблем, – ответил полицейский и уже тише добавил: – Надо покупать жилье сейчас, пока цена еще нормальная, со следующего года она точно взлетит.
Поскольку у меня была постоянная прописка и я пояснила, что Ли Цзюань моя подруга, то к ней полицейский также проявил учтивость и вопросами сильно не мучил.
Когда я уже закрыла дверь, то увидела, что Ли Цзюань, сидя на краешке кровати, буквально застыла.
Я спросила, в чем дело.
И она ответила:
– Мне кажется… что между нами все-таки есть различие…
Ли Цзюань привезла с собой много всякой всячины, причем вполне предсказуемой, в основном это были северо-восточные вкусняшки типа арахиса, семечек, фундука, кедровых орешков, а также всевозможных видов грибов.
Я спросила, зачем она столько всего с собой привезла.
– Тебя угостить, – ответила она.
– У меня в Шэньчжэне и родных-то нет, что мне со всем этим добром делать?
– Подаришь друзьям. Мы ведь с тобой почти девять месяцев не виделись, наверняка ты обзавелась новыми знакомыми?
– Признаюсь честно, – ответила я, – ни одной подруги у меня не появилось. Мне они и не нужны. Я благодарна за то, что у меня есть ты, по крайней мере, сейчас это именно так.
Она остолбенела, а потом молча меня обняла меня и не отпускала почти целую минуту.
И в этот самый миг мне показалось, что жизнь моя наполнилась солнечным светом.
Я решила часть гостинцев презентовать хозяину гостиницы.
– Думаешь, надо? – спросила Ли Цзюань. – Ему такое часто присылают родственники.
– То родственники, а то мы с тобой. Мы его постояльцы, надо с ним поддерживать отношения.
– А ты созрела, – произнесла Ли Цзюань.
Я даже оторвалась от пакетов и невольно посмотрела на нее.
Она смутилась и недоуменно спросила:
– Тебе не понравилось, что я так сказала?
– Есть такое.
– Почему?
– Потому что… потому что…
– Ну, говори же, не заставляй меня нервничать!
– Когда я ходила в школу, то если про кого-то говорили, что он созрел, это было равнозначно тому, что у него большой жизненный опыт, и это рассматривалось как ругательство.
– То есть «зрелый» это плохое слово? Ну и что, что большой опыт? Это всего лишь вопрос восприятия! А разве это нормально, что девушка, которая приехала на заработки, не понимает таких простых вещей? Если в бедной семье ребенок рано берет на себя роль главы семейства, это означает ровно то, что он созрел! Если ребенок успел много чего пережить, то в таких случаях тоже говорят, что он созрел! Глупая ты! Хотела тебе комплимент сделать, а ты перевернула все с ног на голову да еще и одарила меня таким взглядом!
– Хорошо, хорошо, – согласилась я, – хватит уже читать мне нотации. Кстати, сестренка, я все-таки спрошу, а почему у меня такое ощущение, что сама ты совершенно не разбираешься в жизни?
Она громко прыснула со смеху и, напустив на себя торжественный вид, заявила:
– Милая, а откуда тебе известно, что я совершенно не разбираюсь в жизни? Если бы я не была такой прозорливой, разве бы поняла, что с тобой, Фан Ваньчжи, можно подружиться и стать твоей сестрой? Если бы я была совсем неприспособленной к жизни, то смогла бы стать примером для тебя и Цяньцянь и все как следует уладить с Лю Чжу? Собственно, Лю Чжу тут ни при чем, а вот папаша его – хитрец еще тот, старый лис… Эй-эй-эй, хватит, хватит, зачем дунбэйцам [61] столько их же добра!..
Как я и ожидала, гостинцы очень обрадовали хозяина и все его семейство, теперь при встрече со мной и с Ли Цзюань они всегда здоровались первыми.
Все, что я принесла на фабрику, тоже приняли на ура. Семечки, арахис и другую снедь девчонки расхватали моментально. Грибы я отдала в столовую, повара пожарили их на обед, так что все попробовали и потом еще нахваливали – какие же вкусные дунбэйские грибы…
Чжао Цзывэй попросил, чтобы я переехала в общежитие для работниц фабрики, он объяснил это ужесточившимися проверками. Теперь до десяти вечера требовалось подсчитывать количество оставшихся на фабрике работниц и вести строгий учет тех, кто после десяти вечера в общежитие не вернулся. Те фабрики, которые были не в курсе того, где находятся и чем занимаются их работницы, подвергались суровой критике…
Будучи начальницей цеха, я, естественно, взяла эту ответственность на себя.
Мне нравилось, что я буду отвечать за что-то еще.
Ли Цзюань тоже решила, что это пойдет мне на пользу и сделает меня более зрелой.
Поэтому уже на следующий день я переехала жить на фабрику, а Ли Цзюань целыми днями разъезжала на велосипеде по городу в поисках работы. К счастью, каждый день после ужина у меня оставалось время, чтобы вернуться в гостиницу и составить компанию Ли Цзюань, а неспешная прогулка туда и обратно способствовала усвоению ужина. Иной раз, когда мы не успевали наговориться, Ли Цзюань вызывалась проводить меня до ворот фабрики, и тогда мы восполняли общение за прогулкой; говорили в основном о ее переживаниях по поводу поиска работы, что погружало ее в депрессию. Я давала какие-то советы или даже пыталась чему-то научить. Когда своими проблемами на работе делилась я, она тоже принималась давать советы, как следует и как не следует себя вести. В те дни меня частенько будоражили воспоминания о школьных годах, проведенных в Юйсяне, когда по вечерам или я ходила к кому-то из одногруппников, или те приходили ко мне, после чего мы точно так же провожали друг друга домой.
Само собой разумеется, эти воспоминания дали мне понять, что же такое тоска по родине.
Местом, которое вызывало у меня это чувство, был городок Юйсянь – я всегда старательно избегала, чтобы в моей голове возникало воспоминание о Шэньсяньдине.
Вскоре Ли Цзюань нашла работу по душе, с