Подушка мокрая вся от бессильных слёз,
Всё это мне приснилось? Как в тумане…
А я воспринял всё это всерьёз.
Вздохнул, там, за окошком, птички пели,
Жужжала муха в банке, на окне,
И вдруг я замер… ноги онемели—
Лежала самокрутка на столе.
Евгения Амирова
Амирова Евгения Николаевна родилась в 1951 году в Армении. В Омске живёт с 1960 года. Окончила Омский авиационный техникум им. Н. Е. Жуковского, Омский политехнический институт и Институт патентоведения. Работает на ПО «Полёт» инженером-конструктором.
Пишет стихи, рассказы, повести, сказки. Член Омского областного литературного объединения им. Якова Журавлёва, член Российского союза писателей (РСП). Сотрудничает со многими литературными журналами Омска, Северомуйска, Костромы, Хабаровска, Краснодара, Москвы, печаталась в антологиях Омской области, коллективных сборниках, миниатюрных книгах «Поэты Омска» и «Поэты мира».
Лауреат литературного конкурса «Сказ о славном граде Омске» к 300-летию Омска – диплом 1-й степени. Автором выполнены переводы стихов Вальтера Скотта, которые вошли в серию «Поэты планеты Земля». Номинировалась на многие конкурсы РСП. Финалист премии «Русь моя» за 2019 год, «Георгиевская лента» за 2020 год, «Писатель года» за 2023 год. Вошла в «Антологию российских поэтов» 2019–2022 годов РСП. Победитель премии Евгения Евтушенко, отмечена специальным дипломом в международном конкурсе в Самаре, посвящённом 75-летию победы в ВОВ. Стихи и проза автора вошли в сборники
«Бессмертный полк» и «Мы служим России». Награждена многими медалями (9 медалей и два нагрудных знака «Наследие»), благодарственными письмами организаций г. Омска и дипломами РСП по результатам конкурсов и издания в сборниках РСП.
Автор трёх книг: «Солнечный мотив», «Берегиня», «Земные тропы». На выходе книга прозы «Светлое дерево» и сборник стихов. Выступает на литературных встречах на предприятиях, в организациях, воинских частях и на других площадках Омска. Опубликовалась в сборнике «Большая национальная книга» («Издательский дом Максима Бурдина», Москва), участник американского альманаха русской литературы «Довлатов» и «Сборника сказок славянских народов» («Общенациональная ассоциация молодых музыкантов, поэтов и прозаиков», г. Краснодар). Произведения автора звучали на Омском радио.
Мадонна
Рассказ бывшего малолетнего узника Освенцима
Отмеченные злой судьбой
Пред рвом глубоким встали рядом.
Нам слышен был далёкий бой…
Январь, Освенцим в сорок пятом [15].
Мне было пять, а брату – шесть,
И мы забыли образ мамин,
Нам день и ночь хотелось есть,
И в этот ров упали сами
За полсекунды до того,
Как грянул залп, даль оглушая.
Закрыла нас она собой,
Простая женщина чужая.
Она лежала, нас прикрыв,
Мир обнимая и прощая,
То не минутный был порыв,
Она, как мать, нас защищала.
И снег не таял на устах,
На длинных, загнутых ресницах,
И покидали впопыхах
Фашисты лагеря границы.
Я выжил там… Прошли года,
Есть в доме дети, внуки, радость,
Но незаметно, как всегда,
Ко мне на днях прокралась старость.
И стали сниться по ночам
Её пушистые ресницы,
И грозный окрик палача,
И стон детей, как крики птицы…
И понял я, что в долгий мир
Она мне двери отворила,
Что непрожитые свои
Она мне годы подарила.
Откуда родом ты была?
С Дуная, с Вислы или с Дона?
По жизни ты со мной прошла,
Моя прекрасная мадонна!
Кисет
Дед Матвей не любил слушать радио, не смотрел телевизор, но самозабвенно любил читать газеты. Но газеты приходили в село нерегулярно. И потому оставалось одно – поговорить с кем-либо из соседей по душам, выложить наболевшее и попутно узнать, что делается в мире.
Для «посиделок» дед выбрал старого приятеля – деда Егора с лихо закрученными усами да озорными светлячками в глазах. Два раза в неделю, а то и чаще встречались деды на завалинке летом или в хате зимой и вели долгие, неторопливые разговоры о покосах, о войнах, о ценах.
После такой «политинформации» дед Матвей приходил домой просветлевший, не ругал внучку, не делал внушение правнуку, а с наслаждением выкуривал самокруточку, ложился спать и спал крепко, как младенец.
Деду Матвею осенью минуло семьдесят шесть лет, на здоровье он пока не жаловался. Русский старик, рано поседевший, не согнувшийся, не жаловался на жизнь. И только резко прочерченная вертикальная морщинка на лбу с каждым годом становилась глубже.
– Органы работают справно, – говорил он.
Только вот с недавнего времени беда приключилась – кашель замучил по утрам. Дед кашлял долго, сипло, с надрывом. Он стал часто прислушиваться к своему нутру, пытаясь понять причину недуга. И что заметил: в течение дня не кашлял, а странная хворь проявлялась только по утрам.
На «посиделках» у дедов появилась тема, до того незатронутая: болезни да откуда они появляются. И долго бы эта тема волновала деда Матвея, но внучка, не спрашивая дедова мнения, привела домой фельдшера.
Фельдшерица, юная дивчина, прослушала деда и выставила странное условие – не курить! Запретила строго-настрого! Все беды со здоровьем и дедов кашель – из-за курева!
– Надо бросать курить, дедуля, и проживёшь сто лет! – на прощание сказала дивчина.
Сказать легко, а как сделать?
На своём веку бросал дед Матвей курить дважды: в госпитале после ранения и пять лет назад, когда сигарет в деревню не завозили из-за нагрянувшей перестройки. И дважды эта затея с грохотом проваливалась! В первый раз дед Матвей, хоть и не курил два месяца в госпитале, на фронте закурил снова, а во второй раз, поскучав без курева почти полгода, дед засадил дальнюю делянку огорода табаком да и запасся куревом на целый год. Был конец марта, запасов табака хватало до лета, и дед решил повременить. Кашель мучил по-прежнему, но дед Матвей уже не прислушивался к себе, узнав причину недуга.
Внучка несколько раз бранила деда за непослушание, а правнук где-то достал плакат о вреде курения и повесил его, хитро улыбаясь, возле дедовой кровати. Теперь, просыпаясь по утрам, дед Матвей первым делом читал плакат, откашливался, затем выходил в сенки да и закуривал первую самокруточку. И даже курить он стал чаще, пытаясь, таким