жизнь была не за этим.
2
кувшинку на воде зовут моне,
качается под музыку извне
огромного невидимого сада.
ей света нет —
и большего не надо.
кувшинка превращается в кувшин,
шипящий выдох, проверяй жи-ши,
дыши и виноград неси в ладонях —
он стал вином, он сам себя не помнит.
но помню я, и голос невесом,
и жизнь течёт под веками, как сон,
под каменными плотными веками —
течёт-течёт, себя перетекает.
и человек – качание и свет,
и воздух в лепестках, которых нет,
и – сущего простой однофамилец,
и сон кувшинки,
что моне приснилась.
крестоносец
и кто-то шёл, разбитый на шаги,
и дождь стоял на мостике – прогиб
и але-оп в текучем позвоночнике.
а человек прошёл,
потом закончился.
и вместе с ним закончилась вода,
такая мокроносая, ни дать
ни взять – простуда и волнение.
ковчег качается
вовне,
во мне ли он?
и в ливневом, огромном и чужом,
себя обжив, изжить, скользнуть ужом,
какая жатва или, может, жажда тут:
напиться и войти сюда отважиться,
чтоб дважды в реку,
свет одно дыхание,
и дождь идёт, измученный, израненный —
уже не дождь,
и пить не просит рот.
и крест не знает,
кто его несёт.
Из неоконченных книг…
Валентин Резник
(1938–2019)
Стихотворения
Валентин Борисович Резник родился в 1938 году на станции Няндомо (система Каргопольского лагеря) Архангельской области. Там же, в 1943 году, умерла его мать, Полина Григорьевна Резник. В 1989 году она была реабилитирована. С 1947 года Валентин Резник жил в Москве. Окончил школу рабочей молодежи, с 14 лет и до самой пенсии проработал слесарем. Металлист высокого класса, слесарь-инструментальщик шестого разряда, все эти годы он писал стихи. И не просто писал, но публиковался, выпускал книги и с немалым успехом выступал перед слушателями. Печатался во многих газетах, литературных журналах и альманахах, был постоянным автором «ЛГ». Издал несколько книг – «Возраст», «Бездорожье», «Стрелочник», «Будни бытия» и др. Состоял членом Союза писателей Москвы.
Ушёл Валентин Резник – мощный и страстный русский поэт, книгочей, слесарь шестого разряда, ещё в советские времена собравший одну из лучших библиотек поэзии в Москве… Он знал эту поэзию, как знают её немногие, писал стихи, полные взыскующей и сыновьей любви к России, и ничего за эту любовь не требовал для себя…
Много друзей не бывает… У меня их было – меньше пальцев на одной руке.
Но у меня всю мою взрослую жизнь был Валька Резник, с которым мы понимали друг друга с полуслова и после расставанья на несколько лет продолжали с полуслова неоконченный разговор. У нас было о чём поговорить: мы ровесники, у нас было одно и то же время – время голода, холода и безотцовщины. Он родился в Гулаге, где осталась его мать, уцелел, сделал себя таким, каким помнят его многие: человеком, безоглядно влюблённым в поэзию и не умеющим идти ради неё на компромиссы. Для него не существовало авторитетов, только правда и сила стихотворного слова. Я любил его за этот отказ ломать себя, говорить о стихах вполдыхания, щадя автора – хотя мне порой доставалось от него…
Последние годы он много писал и публиковал, выходил на новые для себя темы, становился поэтом общенационального масштаба. Круг его читателей постоянно рос, их подкупала его страстность, его способность, не кривя душой, говорить о том, что думали и о чём спорили современники. У этих стихов большое будущее: время ещё прочтёт Валентина Резника и поставит их в ряд самых нужных для себя книг. У России теперь навсегда больше на одного поэта.
Геннадий Русаков, поэт.
«…Так вот чего недоставало мне…»
…Так вот чего недоставало мне,
Вот что явилось для меня спасеньем —
Виденье в затуманенном окне
Берёз и клёнов в золоте осеннем.
Движение товарняка в ночи,
Мерцающее око семафора,
И пастушонка, что кнутом стучит
По клавишам дощатого забора.
«Дитя детдома и литстудий…»
Дитя детдома и литстудий,
Арбатской выделки шпана.
И я из тех, кто вышел в люди
Благодаря тебе – страна.
Благодаря твоим осьмушкам,
Седьмой воде на киселе,
Твоим утрускам и усушкам,
И в городе, и на селе.
И несмотря на все прогнозы
И постоялкам «на троих»,
И мне перепадали розы
Из рук страдальческих твоих.
И пусть я был строптивый отпрыск,
Но в продолженье долгих лет
И на меня ложился отблеск
Твоих развенчанных побед.
«Не люблю истоптанных тропинок…»
Не люблю истоптанных тропинок,
Не терплю исхоженных путей,
Вмятых в землю листьев и травинок,
Расчлененных дождевых червей.
Слишком стали проходимы чащи,
Уловимы птица и зверье.
Слишком стало не цениться счастье
Проторить, открыть, сказать свое.
«Как и встарь – опрометчиво…»
Как и встарь – опрометчиво
Буду жизнь коротать.
Мне давно уже нечего
В этом мире терять.
Не вещаю заученно
Про грядущий подъём,
Полагаю за лучшее
Жить сегодняшним днём.
Той минутой обыденной,
Что чревата порой,
И удачей невиданной,
И вселенской бедой.
«Наставляли и слева, и справа…»
Наставляли и слева, и справа.
Постоянно вправляли мозги.
И пришла наконец к тебе слава
Сочинителя средней руки.
Всё, что так вдохновенно и робко
Зарождалось в бессонной ночи,
Обернулось такой нервотрёпкой,
Что от боли хоть в голос кричи.
Памяти Владимира Савельева
И неправда, что мы