В тот вечер дома Эльзу ждали мамины манты. Она всегда ела их с удовольствием, вспоминая спокойную, размеренную жизнь в Караганде. Жизнь, не бросившую вызова, в отличие от напора плотной атакующей готики, наблюдавшей за ней из-за высотных построек. В новом, неустроенном бытии до нее пару раз дотронулся дубовый верзила с лошадиным лицом. В его щенячьем топтании возле ее ног не брезжило веских намерений, действия Эрика не отличались взрывным экспромтом и наступательной силой мужского характера. Он был ей умеренно неприятен, этот Эрик, а его отец подбешивал удивительной беспардонностью. Но именно об отверженном простаке вспомнила Эльза после нелепого происшествия.
Ее ботинок поехал по брусчатой глади у набережной, а она все еще глазела на огонек в башенной арке и с высоты детского роста пикировала на холодно блестящую под фонарями булыжную мостовую. Колдовской запах мант испарился в одночасье, будто его прогнал порыв ветра с темной реки.
Эльза завалилась набок и локтем ударилась о гранитный бордюр. Готовая к непредвиденным ситуациям, она не справилась с легкой задачкой на корке льда, заметенного искрящимся снегом. Поначалу Эльзе почудилось, что кто-то ее толкнул. Но вокруг не было никого. Никто до нее не дотрагивался, никто не ставил подножек.
«Проклятое место. В прошлом – остров маньяков, бездомных и дешевых пивных, – пожаловалась кому-то Эльза, но спохватилась: – Сама виновата. Зачем таращилась на башню?»
Потом к ней подошли. Усадили на скамейку. Нога, объятая внутренним жаром, ныла от стопы до колена. Эльза глянула на ботинок: брючина, вылезшая из-под мехового ободка ботинка, вместе с ногой сместилась в сторону. При виде сломанной конечности по телу Эльзы пробежал пронзительный холод. Она попыталась встать. Тогда колючий кошмар усугубился резкой болью, словно кто-то ковырнул ей щиколотку столовым ножом.
Эльза беспомощно шлепнулась на скамейку. Слезы текли по ее щекам, подмороженные вечерней стужей, медленно ползли по губам и подбородку. Она потянулась к сумке, достала телефон. Матери Эльза звонить не рискнула. Та бы в первую очередь в критическом духе высказалась о ее бесполезных на льду, зато модных ботинках. Отца дома не было. Он гостил у брата в Ганновере, обсуждал ближайшие жизненные перспективы. К Новому году Карла Гофмана ждали в Калининграде. Вот кто бы первым пришел на помощь, без сомнений и воспитательных увертюр.
Эльза вытерла слезы бумажным платком и набрала номер Эрика. Трижды она порывалась удалить координаты забракованного ухажера, но почему-то не сделала этого.
Эрику понадобилось двадцать минут, чтобы доехать до острова. Выслушав Эльзу, он проникся жалостью к пострадавшей. Но вовсе не милосердие вновь потянуло его к попавшей в беду беззащитной девушке. Нечто большее разбудило в нем притихшее чувство.
На этот раз Эрик стесняться не стал. Он взял Эльзу на руки, подбросил, как пустотелую куклу, обхватил за плечо и понес к машине. По пути к отцовскому «Тигуану» он чуть было не растянулся на льду со стонущей драгоценностью, но ноги, вычертив на снегу замысловатый знак, не подвели его. Впервые Эрик был с Эльзой так близко. Грустные обстоятельства вверили ему недавний предмет вожделений, пусть ненадолго, до наступления ночи.
В машине они молчали. Эльза полулежала на переднем сиденье. Эрик вдыхал сладкие ароматы, источаемые травмированной спутницей. Нос ему щекотали не дорогие духи, как наивно считал неопытный водитель, а сгустки застойных запахов салона красоты, въевшихся в одежду Эльзы.
У травмпункта Эрик спросил:
– Ты домой позвонила?
– Нет, – ответила Эльза. – От врача выйдем – наберем. Отец в отъезде. Маму не стоит беспокоить, пока нет никакой конкретики.
Через полтора часа Эрик вынес Эльзу из травмпункта. Она отяжелела на пару килограммов гипса, наложенного на правую ногу от стопы до колена.
– Перелом лодыжки голеностопного сустава, – повторила она слова травматолога, когда Эрик помогал ей просовывать ушибленную руку в рукав пуховика. – Эта болванка на два месяца, а то и больше. – Эльза внимательно рассмотрела загипсованную ногу. – Ну и как теперь работать?
Эрик вновь подхватил хворое сокровище и с ценным грузом направился к кроссоверу. Под примятым пуховиком он отчетливо ощущал талию и ребра Эльзы. На улице ладонь Эрика прошлась по ее мягкому месту.
Инесса Самуэльевна сама дозвонилась до дочери. Она налетела на Эльзу с упреками по поводу неявки на ужин и лишь после того, как узнала подробности о происшествии у собора, смягчилась. Сумбурный лепет Эрика рядом с дочерью ее несколько успокоил.
В дежурной аптеке Эрик купил Эльзе детские костыли.
– Ну и как на них ходить? – недоумевала она, подсунув под плечи гладкие деревяшки. – Работа накрылась на неопределенный срок. Арендное место, считай, ушло конкурентам.
Эрик аккуратно занес Эльзу в лифт и поставил на пол. Под загипсованную ногу подложил файлик с деловыми бумагами отца.
– Ничего, потренируешься и пойдешь, – не особо успокоил он расстроенную знакомую. – А место в салоне мы тебе найдем.
Последняя фраза прозвучала так, будто Эрик был другом Эльзы и мог, не стесняясь, наравне с ее родителями участвовать в судьбе единственного ребенка.
«Похоже, болтнул лишнего», – сообразил осмелевший студент, но Эльза, уткнувшаяся в плечо Эрика, не придала значения этим словам. Она устала, нога продолжала ныть, только теперь под гипсовым валенком поселилась другая, тянучая боль, методично распиравшая конечность.
Полночи Эрик не спал. Он тщетно силился возродить мятный запах дыхания Эльзы, рассекая воздух хваткими пальцами, поглаживал ее жесткие, худые плечи, находил бархатистые потаенные точки, следил за учащенным сердцебиением. Трудный день завершился, но нелогично было лишаться прильнувшей к нему засыпающей девочки только лишь потому, что ночь накрыла город, и он – настоящий друг семьи, разросшийся в глазах Инессы Самуэльевны до мужественного спасителя, – вернул домой заплаканное дитя.
5
Утром Эльза позвонила Эрику. Она попросила зайти в салон и передать Алисе каталоги производителей косметических средств и лаков для ногтей.
Эрик поинтересовался самочувствием Эльзы и выполнил поручение. Тут же Инесса Самуэльевна, не дав услужливому юнцу выдумать нелепый повод, чтобы вновь посетить Гофманов, поручила Эрику съездить за продуктами в полюбившийся супермаркет, а на обратном пути заскочить на почту и отправить бандероль родственникам в Казахстан. Оставлять Эльзу одну дома она пока не осмеливалась.
Эрик только этого и ждал. Отсутствие Карла Гофмана дало ему дополнительные козыри. Бескорыстный герой быстро смотался в «Викторию», подсуетился на почте и без очереди пролез со свертком к оператору, после чего вернулся домой с продуктами и букетом кремовых эквадорских роз. Никакого стеснения