Лучину готовили впрок из берёзовых чурок длиной около половины метра. Прежде чем её зажечь, лучину под определённым углом укрепляли над столом на светце. Огонь добывали первобытным способом, с помощью кресала, кремня и трута, хотя при случае не брезговали и спичками.
Весной зазеленела на целинной раскорчёванной земле рожь, хорошие всходы дали картошка, морковь, репа, брюква, свёкла, горох, чеснок, лук и другие овощи. Особенно радовали дружные всходы конопли, из которой изготовляли холсты, вили верёвки, нити для сетей и удочек. Предварительно стебли конопли сушили, затем вымачивали в ручье, потом снова сушили, мяли и трясли. Из кудели свивали нити, которые шли на любые изделия.
Тайга служила людям вторым огородом. Без её даров трудно выжить в глухой изоляции. Весной лес угощал берёзовым соком. Его собирали в берёзовые туеса и наполняли им кадушки, готовили квас. Для длительного хранения ставили кадушки в естественный холодильник – холодный ручей. Окрошка из первой зелени на берёзовом квасе была излюбленным весенним блюдом. Летом собирали грибы, чернику, бруснику, смородину. Заготавливали на всю зиму сушёные грибы и чернику, бруснику и клюкву заливали водой в туесах и кадушках. Осенью наступала страда по заготовке кедровых шишек. Их собирали все, от малого до старого. В урожайный год после ветреной погоды шишки устилали всю землю под кедрами. Их ссыпали в деревянные ящики, установленные тут же, на берёзовых чурбаках, и закрывали тяжёлыми крышками от незваных гостей: птиц и зверей. Шелушили их позже на деревянных тёрках, затем провеивали и хранили в деревянной таре, оберегая от сырости и грызунов. Орехи старались заготовить впрок, поскольку хороший урожай кедровых шишек случался через четыре года.
Заготовить орехи спешили не только люди. Деловито спускались с деревьев на землю бурундуки; осторожно, с оглядкой – белки. Кедровки, набрав в клюв орешков, уносили их в свои кладовые. Для медведей наступал период жирования. На легкодоступном лакомстве они жирели и спокойно переносили в берлогах долгую северную зиму.
Несколько десятилетий прошло с тех пор, когда секта обосновалась в благодатном таёжном углу. Многие пожилые люди отошли в мир иной. Харитон постарел, голова и борода побелели. Он был по-прежнему бодр и крепок духом. Шёл второй послевоенный год. И вот нежданно-негаданно пришла беда.
3
Первым вестником надвигающейся беды был сильный ветер, который принёс запахи дыма. Харитон позвал к себе проходящего мимо парня и сказал:
– Беги на холм, залезь на самую высокую кедру и посмотри, что творится в тайге.
У таёжников было принято называть кедр женским именем «кедра».
Когда парень вернулся, Харитон спросил:
– Что видел?
– Ничего не видел, только за горизонтом молнии сверкают.
– Какие молнии? – удивился Харитон. – Сушь стоит, на небе ни единого облачка.
– Может быть, в тех местах дождь идёт, – ответил парень.
– Какой тебе дождь? Это пожар, беги, народ покличь.
Когда вокруг Харитона собрались единоверцы, он твёрдым голосом произнёс:
– В тайге пожар, ветер дует в нашу сторону, надо спасать самое необходимое добро. Если пламя дойдёт до нас, избы вряд ли останутся целыми.
– Что делать, Харитон? – послышался испуганный голос женщины.
– Закапывайте всё, что можно, в землю. В первую очередь не забудьте иконы и церковные книги.
Закипела работа. Мужики копали ямы, напоминающие могилы, а бабы и дети стаскивали небогатое имущество, туеса и кадушки с зерном, орехами и другой снедью.
Молодая баба, посмотрев в яму, сказала:
– Хороним добро, случись с нами что – никто и не сыщет.
– Типун тебе на язык, – зашумели на неё сразу несколько человек.
Предположение Харитона оправдалось. Скоро над тайгой показались языки верхового пожара, небо заволокло дымом. Из леса выскакивали разные звери, не обращая внимания на людей, проносились мимо, перепрыгивали или переплывали ручей и исчезали в лесу на противоположном берегу. Пробегающий мимо медведь издал рык и ускорил бег. Исполин тайги – лось скакал как угорелый, запрокинув на спину голову с тяжёлыми рогами. Многие белки и соболюшки скакали с зажатым в зубах детёнышем. Охотничьи собаки, не понимая общего горя, гонялись за зверьками и терзали их. Люди поддались панике зверей. Кто-то молил Бога о спасении, кто-то причитал, а некоторые бабы завыли. Все взоры были направлены на Харитона.
– Хватит нюни распускать, – произнёс он властным голосом, – всем к обрыву у ручья, будем рыть схроны.
Вновь закипела работа, в отвесном обрыве рыли пещеры, похожие на норы. Слава богу, грунт был мягкий, песчаный.
В воздухе уже стояла жара, в тайге слышались треск горящих деревьев и завывание приближающегося пламени, на головы людей сыпалась зола, горящие ветки кедров перелетали через ручей и поджигали лес на его противоположном берегу. Крикнув к себе своих собак, люди, как кроты, забирались в вырытые норы. Они крестились, молились и мысленно отдавались на волю Бога.
Ветер довольно быстро угнал пал на противоположный берег ручья, а с ним и духоту в знойном воздухе. Люди вылезали из своих убежищ и не могли узнать окружающую местность. На месте их домов догорали кучи брёвен от обвалившихся кровель и стен, лес был завален обгоревшими деревьями, вместо развесистых зелёных кедров на кромке бора стояли голые чёрные стволы.
Люди стояли, молча взирая на новый ландшафт, в котором оказались по воле стихии. Им нужно было время, чтобы свыкнуться с бедой и принять решение: как жить дальше. Они лишились посевов и второго огорода – тайги. Первым заговорил Потап, мужчина средних лет, крепкого телосложения, бывалый охотник.
– Давно надо было уходить в разведанные мною места по реке Вороговке.
Харитон воспринял это высказывание как выпад против себя. Он давно заметил, что Потап пользуется авторитетом в общине и при случае не прочь занять его место. Ему давно хотелось избавиться от Потапа, но он не мог найти подходящего случая. Сегодня не время сводить счёты, надо соблюсти свой авторитет, поэтому, не отвечая на высказывание единоверца, твёрдо заявил:
– Прежде всего откопаем инструмент и скарб, будем строить лодки, а там, даст Бог, устроимся на новом месте.
4
Шли годы, тайга постепенно восстанавливалась. Только не было в ней кедров, все гари заполонили сосны. Они росли густо, как морковь на грядке, наперегонки тянулись к солнцу. Те, которые первыми вытягивались и создавали тень подлеску, выживали. Низкорослые засыхали и гибли.
Пётр, племянник Михаила, шёл по лесу, по милым с детства местам. Он внимательно всматривался в лес, радовался каждой маленькой птахе, встреченной на своём пути, примечал всё, даже мельчайшие детали вокруг. Его взгляд привлекли низенькие сосенки со срезанными как бритвой вершинами. «Здесь прошли лоси», – без сомнения решил