Вторая тема повести — это конфликт молодого сотрудника милиции Кости Пахомова и агента царского времени Семена Карповича Шаманова. Такой сыщик действительно служил в Ярославском уголовном розыске, или, как он тогда назывался, в розыскном бюро.
Я, пожалуй, не буду называть его настоящей фамилии. Это необязательно. Но он работал — такой вот, как показан в повести, невысокий, в красных сапогах; с утиным носом, со щеточкой усов под ним, всегда ворчливый, брюзжащий, критикующий все. И вместе с тем он великолепно знал весь уголовный мир города, знал все притоны, повадки преступников и почерк их «работы». За это его ценили, за это его держали в рядах советской милиции. Но «платформа», как он сам выражался, была у него несовместима с принципами нового милиционера — милиционера из народа и пришедшего на службу народу. Его «платформа» была такова — агент милиции должен знать только вора и брать его, задерживать. В остальном — его ничто не касается, особенно политика. На этой почве и происходит у него конфликт с молодым сотрудником милиции Костей Пахомовым, прототипом которого является Константин Иванович Орловский. Кончается конфликт тем, что этого старого агента отстраняют от работы, как было написано в приказе по Ярославскому губрозыску, «за ухватки царизма». Судьба Семена Карповича такова: сначала он был заведующим ночлежки, называемой в народе «Гоп», а потом уехал в Вологодскую губернию, и там его будто бы убили уголовники.
Вторая повесть — «Выявить и задержать» — рассказывает о событиях весны тысяча девятьсот двадцать первого года в деревне. Недовольство Советской властью, а главным образом продразверсткой, вызвало кулацкое восстание на территории Владимирской, Иваново-Вознесенской и Ярославской губерний. В селе Аньково, например, толпа, подстрекаемая бывшими офицерами и сыновьями кулаков, разгромила продовольственный отряд, прибывший сюда за хлебом по продразверстке. Несколько красноармейцев были убиты, командиров отряда мятежники закопали в землю живыми. Этот мятеж впоследствии перерос в длительную вооруженную борьбу против Советской власти и вошел в историю нашего края как кулацкий мятеж банды Юшко. Лишь через два года основные силы мятежников были разгромлены чоновскими частями. Повесть показывает последние дни этой банды.
Я брал материал из судебных отчетов, печатавшихся тогда в газетах. Эти отчеты были подробны и помогли воссоздать почти точную картину развала банды. Конечно, некоторые эпизоды различными источниками трактуются по-разному, немало здесь осталось всяких легенд, вымысла, и потому подчас трудно было отделить действительность от выдумки — но основа подтверждена документами.
Непосредственного участия в разгроме банды Константин Иванович Орловский не принимал, но он был послан на розыски одного из участников этой банды — Савки Филина, который проходит в повести под именем Симки Будынина. Эпизоды преследования этого бандита, умевшего точно стрелять, умевшего ловко уходить от погони, безжалостного убийцы многих мирных жителей, в том числе милиционера Копейкина, семьи совхозного агронома, и составляют ткань повести.
Собирая материал для повести, я прошел многие деревни соседних областей. В них я встречал людей, знавших бандитов из банды Юшко и этого одиночного налетчика Савку Филина. В одной из деревень в старенькой избе мне указали на старика, спавшего на печи:
— Вот приятель был Юшки.
Этот древний уже дед много рассказал мне о повадках и жизни его бывшего приятеля. Дед этот не был сподвижником Юшко, он крестьянствовал, а в приятелях был до того, как начался мятеж в селе Аньково. До сих пор я в большой благодарности к этому деду — он помог мне точно представить портрет главаря банды, передал интонации разговора, манеры; он высказал мне предположение, почему бандита застрелили свои же.
О нэпе и событиях этого времени написана третья повесть — «Кто вынес приговор». И подсказал идею этой повести опять же Константин Иванович, рассказывая мне о жизни Ярославского уголовного розыска в двадцать четвертом и двадцать пятом годах.
— Эти годы, — сказал он, — остались в моей памяти как кошмар. Такое сейчас трудно и представить. В те годы в город были высланы сотни правонарушителей из других городов центра. Их расселили в ночлежке «Гоп». Она помещалась возле кондитерской фабрики в двухэтажном здании. Низ занимали женщины, а верх — мужчины. Предоставленные сами себе, при мягкости тогдашних законов, они превратили ночлежку в сплошное осиное гнездо. И как венец событий тех лет — это банда Хрусталя и дело одного кассира с махорочной фабрики. Уголовная банда и нэпманы-спекулянты сошлись в общем вопросе наживы. В общем, пришлось поработать...
Хрусталь был питерский налетчик, матерый преступник. В деле, которое было прислано с ним, значилась лишь одна кража почему-то, но, когда стали выяснять более подробно, оказалось, что за ним и грабежи, и налеты с убийствами, и побег из ленинградской тюрьмы. И здесь, в Ярославле, он взялся за старое. Арестованный за кражу, он бежал из ярославской тюрьмы в Коровниках, перебравшись через стену, и скрылся из города, чтобы вернуться вскоре и начать грабежи прохожих, магазинов, квартир. В конце концов преступники были арестованы. Процесс Хрусталя шел в областном суде, и газеты давали регулярно отчеты с сессий.
Но этого для моей работы было мало. Нужны были детали, а их можно было взять только из судебных дел.
Я обратился в областной архив с просьбой отыскать дела Хрусталя и кассира махорочной фабрики.
— К сожалению, — сказали мне, — все эти дела сейчас в стадии пересмотра, они лежат в складе навалом, и найти их просто невозможно.
Огорченный, я попросил:
— Ну, тогда хоть что-нибудь из судебных дел тех лет. Два-три дела...
Мне пообещали, и вот через день я прихожу в архив, подхожу к столу, за которым работал и вижу — лежат два дела: дело Хрусталя и дело кассира с махорочной фабрики. Моему удивлению не было границ. Заведующая читальным залом на мой вопрос ответила, пожав плечами:
— Они просто взяли сверху эти два дела и принесли...
Подумать только, какое везенье, редкое везенье! Эти два дела были просмотрены мною с тщательностью следователя.
Нельзя не восхищаться работой ярославской милиции тех годов, которая при том виде транспорта (одна хромая лошадь), при том составе (несколько человек) сумела очистить город от крупных налетчиков, сумела вскрыть спекулянтский гнойник. Да, был простой кассир, обыкновенный кассир. Незаметный, казалось, человек и вместе с тем ворочающий капиталами, связанный через комиссионеров со многими городами России, умеющий молниеносно выбрасывать на рынки города все, что нужно жителям города и села.
— Пока разворачивается государственная торговля, — говорил он в кругу своих компаньонов, — вроде