Это зрелище заставило бы ее похолодеть, будь она в своем теле, но она уже вышла за пределы холода. Она могла сосчитать их – всех до единого, если бы пожелала. Она могла бы провести своими краями по каждому из мертвецов и узнать о нем, и стать свидетелем его болезней и страданий.
Она трусливо отвернулась и в сопровождении Праха зашла в залы Власти.
Горстка людей еще держалась на ногах. Какие-то плебеи, все еще слабые и еле волочащие ноги от усталости; их немодифицированные тела медленно восстанавливались от болезни, которую принесла им Персеваль. Здесь были возвышенные с пустыми глазами воскрешенных. И несколько возвышенных, которые, похоже, выжили.
Среди них в роскошно обставленной комнате стояла Ариан; двое слуг с серыми лицами готовили ее к бою.
Персеваль приготовилась встретить волну ярости и ужаса, но ничего подобного не ощутила. Химия, все это химия. Если эта волна и поднялась где-то далеко, в холодном животе Персеваль, то здесь она едва ее коснулась.
– Возьми меня, – сказал Прах, – и я помогу тебе победить Ариан. Стань моим капитаном и помоги мне противостоять ангелу, с которым она заключила альянс.
– И какой же это ангел?
Это было странное ощущение – незаметно парить в воздухе за плечом своего врага. Колдовство.
– Азрафил, Ангел клинков.
– Если мы уж здесь, рядом с ней, то почему бы не сжать ей глотку? Почему бы не убить ее прямо сейчас? – спросила Персеваль.
– Азрафил, – повторил Прах. – Сейчас мы действуем скрытно, и нас не замечают. В мире великое множество существ, и даже ангел не может внимательно изучить каждого нанобота, который ползает в сфере его влияния. Но если мы нападем на нее, он об этом узнает.
Ариан достала антимеч и несколько раз рассекла им воздух. Если бы Персеваль проследила бы за нитью, которая вела назад, к ее собственному телу, то, вероятно, испугалась бы.
– С кем она собирается воевать? Явно не с Двигателем, ведь солдат у нее осталось совсем мало.
– Нет, – шепнул Прах ей на ухо. Персеваль скользнула обратно, врезалась в свое тело и ощутила, как погружается в больное мясо и химический обман. Она сжала кулаки от отвращения. – Она идет сюда, Персеваль. Чтобы сожрать тебя и победить меня.
24
Сосуд
Мы словно искатели в доме тьмы,
В доме праха; мы крадемся с фонариками,
Бросая дрожащие дуги света куда попало.
Самаэль подождал, пока воскрешенная принесет Риан одежду; она оделась так быстро, как только могла, и даже надела бумажные туфли. Затем воскрешенная снова взяла ее за руку и повела к двери.
Из тишины медотсека Риан вышла в наполненный негромкими разговорами хаос.
Она знала, что Двигатель – это город, но увидеть его мельком, пока тебя несут на носилках, – далеко не то же самое, что выйти из люка в сопровождении воскрешенного и Ангела смерти и столкнуться с раскинувшимися перед тобой просторами. Даже виды частей города вызывали у нее головокружение, но они совсем не подготовили ее к тому, что предстало перед ней сейчас.
Возможно, трюм мог бы посоперничать с небольшим городом на Земле, подумала Риан, хотя ни у нее, ни у Ынга не было личного опыта и сравнивать им было не с чем. И все же сейчас ей казалось, что она стоит на дне чаши, – но такое ощущение здесь возникло бы у нее в любой точке. Пространство имело форму пузырька, а сила тяжести, должно быть, имела определенную направленность, потому что Риан видела структуры, выраставшие из стен, словно из твердого пола; все они были окрашены в мерцающие перламутром пастельные тона; здания сужались, превращаясь в острые верхушки, направленные в сторону центра пузыря, поэтому все в целом напоминало подушечку для булавок, которую кто-то вывернул наизнанку.
И на улицах, и в закоулках рядом со стенами – повсюду было оживленное движение. Риан впервые показалось, что крылья – это логичное решение; один инженер за другим у нее на глазах перелетали через пустоту. Она подумала о том, сколько времени понадобилось бы на то, чтобы добраться до той же точки пешком – да еще и кружным путем.
Из конца в конец трюма также тянулись кабели, вдоль которых ехали машины, но зачем идти (или ехать), если можно лететь?
Риан ожидала услышать шум, думала, что огромное пространство будет заполнено эхом, однако структуры, похоже, были спроектированы так, чтобы поглощать звук. Наоборот, на улице было тихо; голоса затихали уже на расстоянии в пару метров, а шаги вообще не были слышны. От этого городская суета превращалась в жуткое зрелище; Риан словно смотрела видео, приглушив звук до шепота.
Воскрешенная осторожно потянула ее за руку, и Риан поняла, что застряла в дверях. Когда она отошла от стены, ставшей для нее укрытием, у нее задрожали колени, но она настолько стыдилась своего страха, что скрывала его от всех.
Особенно от Самаэля.
Она пошла по улице, и уже через несколько шагов почувствовала себя лучше. Улица была забита народом, но толпа позволяла обрести анонимность, которая давала Риан ощущение защищенности. Ее окружали странно модифицированные люди – ангелы, демоны; здесь даже был человек, очень похожий на пагоду. Риан видела людей, которые были хромированы так, что напоминали зеркала; она видела тех, чья кожа отражала радужные цвета города. Здесь были люди с восемью конечностями, бежавшие по стенам, и здесь были крылатые люди с роскошными тигриными шкурами вместо кожи.
Когда Риан была плебейкой, она могла раствориться в любой толпе.
И сейчас она снова наслаждалась этой возможностью.
Она все еще радовалась тому, что путь остался позади. Они прошли через скользнувшую вбок дверь и оказались в прохладной, слабо освещенной комнате. Риан подавила вздох и шагнула в сторону, не желая оставаться силуэтом на фоне яркого светового пятна. Самаэль последовал за ней. Собственная паранойя не заставила Риан остановиться. Когда она оказалась внутри, ее модифицированные глаза адаптировались к освещению.
Первым она увидела Бенедика. На его плече сидел Гэвин, и Риан едва не осела по стене от облечения. Она заставила себя шагнуть вперед, высвободила руку, которую сжимала воскрешенная, и направилась к отцу.
Он легко коснулся ее плеча.