– Где Тристен? – спросила Риан.
– Все еще в резервуаре, – ответил Бенедик, поморщившись, и Риан почувствовала себя виноватой за то, что Самаэль заставил ее усомниться в искренности ее дяди. – Ему сильно досталось. Я пришел, чтобы накормить тебя и отвести на наш импровизированный военный совет.
– Персеваль, – сказала Риан.
Бенедик кивнул.
– Я сделаю ее освобождение одной из главных задач. Иди и познакомься со своей матерью, Риан. – Он посмотрел ей за спину, на Самаэля. – Ничего еще не решено.
– Могу я сопровождать вас? – спросил Самаэль.
Бенедик, когда он этого хотел, умел смотреть очень твердо.
– А я могу тебе помешать?
Риан удивилась, увидев, как Самаэль неуверенно пожал плечами.
Гэвин запрыгнул на плечо Риан. Он ничего не сказал, и поэтому она тоже промолчала, но прижалась щекой к его крылу, а он вжался в изгиб ее шеи. Гэвин был теплый и пушистый, и от него пахло солнечным светом и пылью.
Бенедик повернулся, и Риан пошла за ним. Воскрешенная осталась – про нее забыли, словно про старый ботинок, и Риан бросила на нее сочувственный взгляд.
Место, в которое Бенедик привел их, наконец-то соответствовало представлениям Риан о том, каким должен быть Двигатель. Это была длинная, широкая комната, которую ряды колонн и интерфейсов делили на что-то наподобие коридоров. Здесь инженеры лежали и сидели, сжавшись в клубок, в креслах, похожих на чаши. У кого-то из них глаза были закрыты, а пальцы подергивались от напряжения. Другие негромко переговаривались с соседями.
Несмотря на это, внимание Риан неизбежно привлекла голограмма в центре комнаты. В ней светились и извивались путевые звезды, освещенные градиентом цветов, невидимых для обнаженного глаза. Риан поняла, что она видит показатели давления и температуры, карты конвекционных течений, построенные в режиме реального времени диаграммы меняющихся звездных структур. Здесь же было указано приблизительное количество времени, оставшегося до того момента, когда система обрушится, превратившись в сверхновую. Риан поняла, что все эти числа и градиенты она видит благодаря любезности героя Ынга.
Рядом с голограммой стояла Арианрод; ее седые волосы сверкали в свете волшебных звезд.
Риан не могла сдвинуться с места, словно сама информация, содержавшаяся в голограмме, представляла опасность.
– Дни, – сказала Риан. – Это просто дни.
Бенедик коснулся ее локтя. Риан пришлось задрать голову, чтобы посмотреть на него.
– Возможно, несколько секунд, – сказал он. – А может, месяц. Как только начнется воспламенение, времени останется совсем мало.
Риан покачала головой:
– Мы этого не переживем.
– Не переживете, если у вас не будет объединенного ИИ, – невозмутимо заметил Самаэль. – И Капитана. И корабля, который может летать. И команды, которая умеет им управлять.
– И ничего из этого у нас нет.
– Все это мы получим, – сказала Риан – или так сказал ее голос, хотя ни интонация, ни слова ей не принадлежали. – Если вы мне доверитесь.
– Риан? – Бенедик уставился на нее так, словно ожидал увидеть, как из нее появится демон.
– Я был Конрадом Ынгом, – сказала она. – Главным инженером. Твоя дочь поглотила меня. Она – сосуд, в котором я нахожусь.
Когда Прах снова взял под контроль свой аватар, а Персеваль вернулась в свое тело, она попросила разрешения поговорить с Риан. Она предполагала, что он откажет, как-то попытается выиграть время.
Персеваль совсем не рассчитывала на то, что Прах беспомощно разведет руками и скажет:
– Прости, любимая, но на Двигатель моя власть не распространяется.
Но он в самом деле признал свое поражение, а она – возможно, по глупости – поверила ему.
А затем Прах наклонил голову набок и сказал:
– Но я надеюсь с твоей помощью вскоре увеличить свои владения.
– Ты думаешь только об одном – как бы меня соблазнить, – сказала Персеваль.
– От твоего согласия зависит, выживу ли я или нет, – безыскусно ответил Прах, а затем вытер руки о жилет и закончил: – Но если ты предпочитаешь дождаться Ариан или сверхновой, то кто я такой, чтобы спорить с дамой?
Риан понимала все, о чем говорил герой Ынг, и это удивило ее то ли больше, то ли меньше, чем должно было. Знания уже находились в ней, глубокие знания, отделенные от его личности, словно когда-то Риан сама их приобрела.
Среди них обнаружились и воспоминания, которые Риан не хотелось исследовать, – о жене, детях и о разных мелочах, из которых состояла его жизнь. «По крайней мере, это был хороший человек, – подумала она. – Приличный. И храбрый».
Ей было бы противно вот так поделить свою голову с кем-то наподобие Аласдера или Ариан, даже если бы они сделали ее невероятно умной.
Возможно, править может только монстр. Возможно, ты перестаешь быть принцессой, как только получаешь власть.
В это Риан могла поверить, но думать об этом ей не хотелось. Поэтому она стала слушать, как герой Ынг объясняет свой план.
По его оценкам, значительная часть мира либо умерла, либо уже не подлежала ремонту. В трюмах лежало немало сырья. Мир накопил энергию, которой у него не было, когда он только ковылял к путеводным звездам.
А еще в мире были деревья-библиотеки и воскрешенные.
Если он смог бы закрепиться в Риан, утверждал Ынг, то его товарищи по команде, сохраненные в библиотеке, могли бы поселиться в воскрешенных.
– Возможно, подобная необходимость заставит нас содрогнуться от ужаса, но это вопрос жизни и смерти. Здесь сохранен огромный объем знаний, но, пока он находится в стазисе и к нему нет доступа, он не приносит пользу кораблю.
Риан украдкой бросила взгляд на Бенедика. Он, похоже, не был в ужасе, и ее мать – тоже. Арианрод обошла вокруг голограммы и прислонилась к углу экрана, скрестив ноги и сложив руки на груди.
– У нас есть пара неотложных проблем, – сказал герой Ынг. – Первая – пережить надвигающуюся смерть звезд. Вторая – отправить «Лестницу Иакова» в путь – причем так, чтобы она сама себя обеспечивала. Мне кажется, что решать эти проблемы следует одновременно. Однако для этого нужна большая смелость, и мое решение сопряжено с риском. Кроме того, начать мы должны немедленно, ведь мы понятия не имеем, сколько у нас времени на подготовку.
И пока они ждали, он все объяснил.
В общем, Главный инженер Ынг предложил дождаться момента, когда путеводная звезда станет сверхновой, а затем поймать фронт магнитной волны, которая полетит перед взрывающимися обломками.
В теории (сказал Ынг) между обломками должны быть пузыри магнитного поля, созданные во время агонии звезды, когда противоположные магнитные поля начнут сливаться в единую линию. Если неиспользованные запасы и