— Спасибо, Джеральдин! Я обязательно так и сделаю.
Вскоре в коридоре наступила тишина и, похоже, стража наконец ушла.
«Все? Они точно больше не стоят за дверью?»
Этого я не знала. Зато знала наверняка, что ученик отца до сих пор держал лезвие меча у моего горла и пристально за мной наблюдал.
Я подняла глаза и твердо произнесла:
— Кажется, я сделала все, как ты хотел. Может, уберешь наконец оружие от моей шеи?
Его лицо исказилось, прежде чем я успела закончить предложение.
— Что ты сейчас сказала?
Я нахмурилась, сбитая с толку его реакцией.
— Почему ты злишься? Это ведь ты забрался в мою спальню посреди ночи…
Он прервал меня на полуслове:
— Повежливее!
Хыа-а, как же я устала… К чему эта бессмысленная словесная перепалка…
Меня продолжало клонить в сон, но я изо всех сил пыталась не выпадать из реальности:
— Это еще как посмотреть. Ты, между прочим, первый начал… Уа-а… — Я собиралась объяснить ученику отца, что он неправ, но не смогла сдержать зевок.
И мне вдруг сделалось настолько стыдно, что я оцепенела.
«Вот ведь. Именно сейчас? Как же неловко…»
Он неожиданно опустил меч.
— Что ты делаешь?
М-да. Какой бы неуместной ни казалась моя зевота, уточнять было ни к чему.
Я сообразила, что дальше не могу отвечать ему в таком тоне, потому что любое неосторожное слово может вернуть лезвие к моему горлу. И решила руководствоваться стратегией воспитательницы детского сада, успокаивающей капризного ребенка: максимум терпения. Насколько это возможно в сложившейся ситуации…
— Я изнемогаю от усталости, сейчас поздняя ночь, а ты не даешь мне спать… Может, ты уже отправишься домой?
Он уставился на меня во все глаза, и я подумала, что опять ляпнула что-то лишнее.
— У меня нет дома.
Ошеломленная, я взглянула на него. С такими благородными чертами лица он легко мог бы сойти за принца соседней страны.
«Но аристократом его не назовешь. Манеры оставляют желать лучшего, а еще…»
В высшем обществе всегда ценились достойный внешний вид и опрятность. Каждый раз покидая дом, дворяне старались прихорошиться, чтобы выглядеть идеально. Даже представить трудно, что кто-то может позволить себе выйти в свет, заранее не подготовившись.
Парень, который сейчас стоял передо мной, был одет в простую белую рубашку и черные штаны и вместо двуручного меча имел при себе самый обычный полутораручный. Незатейливые ножны за его спиной выглядели настолько неуклюже, что делали владельца похожим скорее на мечника или бродячего наемника, чем на рыцаря или дворянина.
«И этот длинный плащ с капюшоном…»
Хм, судя по одеянию и облику, он напоминает…
— Значит, странствуешь по миру?
Нельзя сказать, что мой вопрос пришелся ему по душе, однако он кивнул.
«Ну точно наемник или какой-то странствующий воин…»
Обычно наемники останавливаются в трактирах, но, судя по его мятым одеждам и отсутствию каких-либо вещей, кроме оружия… Видимо, он не смог заплатить за ночлег и его выгнали взашей.
«Получается, ему некуда было податься и он решил отыскать отца как последнюю надежду? Если подумать…»
В прошлый раз он тоже явился без предупреждения и без свиты. Наверняка это был неофициальный визит и юношу не считали гостем.
«Может, он просто заблудился? Поэтому зашел не через парадный вход, а тихо пробрался через окно моей спальни. Теперь все ясно!»
Я вздохнула. Жаль, что отец в отъезде.
«Увы, ничего не поделаешь».
Меня нельзя назвать самой великодушной и приятной особой на свете, но я не настолько бесчувственна, чтобы выгнать человека, которому больше некуда податься.
Благодаря частым скитаниям по съемным комнатушкам во времена моего студенчества в прошлой жизни я знала, каково это — не иметь места, которое можно назвать домом, и как от этого бывает грустно и одиноко.
Мне стало искренне его жаль.
— Если тебе некуда пойти, можешь пожить в моей комнате некоторое время.
Его глаза округлились, как чайные блюдца.
— Чего?..
Неприкрытое изумление на его лице внезапно пробудило во мне чувство гордости.
— Пустяки! Когда ты в будущем добьешься успеха и разбогатеешь, то, возможно, вспомнишь обо мне и отблагодаришь, если посчитаешь нужным.
Он продолжал оторопело смотреть на меня.
Да, все верно, я не нуждаюсь в благодарностях. Я ведь поступила так от чистого сердца. Но он действительно должен быть счастлив. И правильно — не каждый день я проявляю к людям подобную доброту.
— Если на этом все, я ложусь спать. И тебе советую. Можешь устроиться где угодно. Хорошо? — С чувством выполненного долга я уже собиралась укутаться в одеяло и уснуть без задних ног, но вдруг ощутила, как из распахнутого окна потянуло холодным ветерком. — Ох, и еще! Не мог бы ты прикрыть окно? Дует…
— С чего бы мне это делать? — высокомерно процедил юноша. Затем скрестил руки на груди и смерил меня взглядом, вместо того чтобы выполнить просьбу.
«Это таким манерам его учил мой отец?»
Бурча себе под нос, я скатилась колбаской с кровати, чтобы самой закрыть окно, и мельком глянула на юношу. А ведь он совсем легко одет!
«Ха-а-а… Это выше моего понимания! Но… что ж, пусть…»
Я захлопнула окно и поплелась к комоду. Достала теплое одеяло и вручила невеже, который продолжал молча сверлить меня странным взглядом.
— В межсезонье здесь бывает довольно прохладно по ночам, так что держи…
Я старалась быть гостеприимной и заботливой, но он не брал одеяло и только глазел на меня.
«Ах, как все запущено!»
Его беспомощность поражала. Казалось, я приютила бродячего котенка или щенка, а не взрослого человека. Мне хотелось что-то сказать или как-то его отчитать, но я чувствовала себя совсем опустошенной. Так что я привстала на носочки и накинула одеяло ему на плечи.
Я видела недоумение в алых глазах: казалось, этот взгляд мог прожечь во мне дыру, но у меня уже не было сил на объяснения.
— Сладких снов. — Я рухнула на кровать и сразу же уснула.
«Кажется, она и правда уснула. — Макс закатил глаза, нахмурил брови и пристально осмотрел девушку, которая лежала и тихо посапывала. — Да что с ней такое?»
За долгие годы он повстречал сотни людей, и их реакция на него всегда была предсказуемой. Они либо ужасались, либо пытались скрыть страх и как-то задобрить Макса.
Всех их объединяло одно — страх.
Но она… Она не вписывалась ни в одну из этих категорий.
«Извините! Вы слышите?»
Она не выглядела напуганной ни тогда, в оружейной лавке, ни сейчас. Наоборот, была весьма спокойной, даже