Люк стоит у кровати, на которой лежит открытый чемодан. Нет ничего такого, чего Микки раньше не видела, но теперь он женатый человек. Даже если его жена пропала.
Микки отворачивается и смотрит в окно.
– Ты хоть поел с тех пор, как приехал сюда? – спрашивает она.
– Я здесь всего час, Микки.
Он одевается, пока она набирает номер ресепшен.
– Обслуживание номеров? Могу я сделать заказ в номер двести сорок восемь? Да. Будьте добры, стейк слабой прожарки. И порцию ирландского виски «Джеймисон», без льда. Спасибо.
Люк надел боксеры и джинсы и теперь хватает футболку.
– Я в последнее время почти не ем стейков, – замечает он.
– Уж не знаю, что ты там делаешь в последнее время, но хороший стейк и крепкий алкоголь – лучшее лекарство от шока.
Люк садится на край кровати.
– Мне нужно поговорить с тобой о Роуз, – заявляет Микки.
– А мне нужно найти Роуз, – парирует он.
– Да, нужно. И я хочу помочь, но для этого мне нужно больше сведений. Мой коллега изучил ее прошлое. И обнаружил несколько несостыковок.
– Дай угадаю. Ее настоящее имя не Роуз? Или на самом деле она не женщина. И даже не человек.
Микки ничего не говорит. Люк прячет лицо в ладонях.
– Прости, – бормочет он. – Я срываюсь на тебя, потому что у меня голова сейчас…
– Я понимаю.
Они смотрят друг на друга, и Люк видит, как выражение лица Микки смягчается. Она все еще беспокоится о нем. После стольких лет, после всего, что он сделал.
У него перехватывает горло.
– А как ее звали до того, как вы познакомились? – спрашивает Микки.
– Не знаю, – вздыхает Люк. – Она сказала, что хочет оставить эту часть жизни позади. В Лондон она приехала как Роуз Гиллеспи.
– Мы тут обнаружили кое‑какую информацию о женщине по имени Рошин из Донегола, – сообщает Микки.
– В Донеголе живут сотни женщин по имени Рошин.
– Верно. Но эта обвинила Кевина Дэвидсона в изнасиловании. Она сильно пострадала. И ходят слухи, что кое-кто из его семьи навестил ее в больнице, после чего она сняла обвинения. С тех пор о ней ни слуху ни духу.
Люк буравит ее взглядом.
– Ты серьезно?
Внезапно он вскакивает, не отдавая себе в этом отчета.
Она кивает.
– Мой партнер, Эллиот, добрался до ее медицинской карты. Она и прежде попадала в хирургию с незначительными травмами, – прежде, чем Кевин ее изнасиловал. Издевательства продолжались годами.
Люк сидит за маленьким столиком в номере. И его охватывает облегчение. Он даже не осознавал, что начал сомневаться в Роуз, пока Микки не рассказала об изнасиловании.
В памяти всплывает воспоминание. В первый раз, когда они с Роуз собирались заняться любовью, она поначалу отвечала ему, но в какой‑то момент застыла и не могла двинуться дальше. Ее парализовало от страха, и тогда он понял, что бывший, вероятно, изнасиловал Роуз, вдобавок ко всему прочему. Только это могло вызвать такой страх.
Он никогда не видел Роуз вдвоем с Дэвидсоном. И даже представить себе не может, какой насмерть перепуганной она должна быть в его присутствии.
Если бы Дэвидсон добрался до нее и начал ей угрожать, как она поступила бы? Пожаловалась бы Люку или просто сбежала? Если он нашел ее в этом отеле, может, она ушла с ним из страха, просто побоялась не пойти?
– Микки, мне нужна твоя помощь, – заявляет он.
– Я уже согласилась помочь тебе, – напоминает она.
– Нет. Мне нужна твоя помощь в другом деле.
Микки ждет, пока он объяснит, в чем дело, и выражение ее лица выражает настороженность.
– Мне нужно попасть домой, – говорит Люк.
– Власти обещали быстрое слушание. Если твои адвокаты сумеют создать прецедент и свести обвинение к непредумышленному убийству, срок будет небольшим, и приговор даже могут смягчить. Я поговорила с ведущим адвокатом: по его мнению, судья согласится с тем, что текущая островная судебная практика не соответствует современным международным нормам, он почти уверен. А я тем временем поищу Роуз…
– Нет, Микки, я сам должен ее найти. Я не могу ждать суда. Мне нужно убраться с этого острова и вернуться в Лондон.
– Люк, это невозможно.
– Микки, я думаю, что Роуз грозит реальная опасность. Я видел, что с ней творится даже от одного упоминания о Дэвидсоне. Я знаю, тебе кажется, будто ты понимаешь, что здесь произошло, но говорю тебе, не спеши делать выводы, основываясь на том, как все выглядит. Пожалуйста, верь мне. Мне необходимо нарушить поручительство.
Микки смотрит на Люка так, словно тот сошел с ума.
– Я понимаю, ты волнуешься, – говорит она. – Но я найду ее, Люк. Если она говорила правду и ей грозит опасность, я найду ее.
– Микки, я в отчаянии! Попробуй взглянуть на ситуацию с моей точки зрения, пожалуйста. Я предложил Роуз огромную сумму денег. Она их не взяла. Ты знаешь, каким непредсказуемым может быть поведение женщин, систематически подвергавшихся насилию. И она рядом со своим насильником прямо сейчас, в этот момент. Мы понятия не имеем, что он с ней сделает. Умоляю тебя. Я не могу доверить поиски Роуз никому другому. Это мое дело. Помоги мне добраться домой, чтобы я мог ее отыскать.
– Если ты нарушишь поручительство, Люк, приговор будет только суровее. Даже если бы я могла устроить тебе побег…
– Но ты можешь, Микки! Просто выполни одну мою просьбу. Даже не стану рассказывать подробности, чтобы не делать тебя соучастницей. Тебе всего‑то надо забрать конверт по указанному адресу и передать его мне.
Он наблюдает за Микки, пока она обдумывает его слова. Лицо у нее белеет.
– Ох, Люк. Если тебя остановят в аэропорту… господи, да если даже тебе удастся добраться до Британии… Я понятия не имею, какие договоры об экстрадиции существуют между Великобританией и островом Святой Терезы!
– Микки, если согласишься, клянусь, что больше никогда в жизни ни о чем тебя не попрошу.
– Ты и так просишь слишком много.
Люк смотрит на Микки умоляющим взглядом и ломает голову над тем, как ее убедить.
– Если согласишься, я расскажу о настоящей причине, по которой так и не появился, когда мы должны были уехать вместе.
Микки отшатывается, будто от пощечины.
Люк до крови прикусывает щеку изнутри.
Он знает, что причиняет боль. Он и раньше причинял ей боль, и тогда это было так же необходимо.
Но сейчас необходимость еще острее.
Он причиняет боль Микки, чтобы спасти Роуз.
Он не может подвести жену. Если он сумеет довести это дело до конца… то это компенсирует все остальные подлости,