Черно-белый фильм, антураж какой-то не европейский, скорее восточный или североафриканский, но из троих участников эпизода двое, мужчина и женщина, выглядят европейцами. Третий – явно представитель местного населения, торговец текстилем, продает платки, шали и тому подобное. Женщина подходит к прилавку и начинает перебирать кружевные шали, выражение лица спокойное, она в хорошем расположении духа. Сзади подходит мужчина и что-то говорит ей. Женщина резко оборачивается, но тут же отводит взгляд и снова утыкается глазами в кружево. Значит, мужчина ей знаком, а вот встреча с ним неприятна. Мужчина продолжает говорить, настойчиво и уверенно, женщине все это не нравится, глаза бегают, лицо напряженное, она отвечает собеседнику, но видно, что она лжет и мучительно ищет способ как-то выкрутиться из ситуации. Вдруг лицо ее расслабляется, она улыбается, поворачивается к мужчине, смотрит прямо ему в глаза. Что-то говорит и уходит. Мужчина столбенеет, видимо, он услышал что-то совершенно неожиданное. Такое, что в корне меняет его представление о сложившейся ситуации. Очевидно, для зрителя этот момент тоже должен был стать поворотным в оценке сюжета.
Эпизод закончился, изображение исчезло.
Варвара изящным движением разлила чай по чашкам.
– Что скажешь?
– По-моему, они давно и хорошо знакомы, – уверенно начала Наяна. – Но между ними произошло что-то такое, что дает мужчине право упрекать женщину или выдвигать требования. Она не то оправдывается, не то… в общем, говорит неправду, не объясняет истинных мотивов своих поступков.
– Согласна, – кивнула Варвара. – Мне тоже показалось, что они хорошо знакомы, но между ними кошка пробежала. И у мужчины такой уверенный вид, будто он не сомневается, что женщина к нему благосклонна. Флирт? Или они уже любовники?
– Не знаю. Я в этом не очень разбираюсь пока, – честно ответила Наяна. – Но женщина сначала напряжена, она лжет и уворачивается, потом расслабляется. Похоже, она решила сказать правду. Какую-то правду, которая мужчине крайне неприятна. Помнишь, ты рассказывала, что правду говорить легко и приятно. Даже ссылалась на какого-то писателя прошлого века.
Они продолжили обсуждать эпизод из старого фильма, и Наяна не заметила, что разговор в какой-то момент перешел из сферы актерской игры в совершенно другую плоскость.
– Ты меня так долго учишь, а я все равно ничему не научилась, – с горечью сказала девушка. – Общаюсь с человеком и не могу понять, что он думает на самом деле, что чувствует. Наверное, я бездарная, ты впустую тратишь на меня силы. Ничего из меня не выйдет, и все мои планы все равно рухнут. Я была так уверена, что все будет, как я задумала и рассчитала, а теперь что? Карьеру я не построю, денег не заработаю, и вообще…
Она запнулась, но Варваре этого оказалось достаточно.
– Девочка моя, что происходит? – очень серьезно спросила она. – И не надо мне рассказывать про ваши интриги на работе, я же вижу, что это не главное. Главное – это то, что «вообще». Так что там с этим «вообще»?
– Юбер не хочет разговаривать. Не хочет ничего обсуждать. Ему не интересно, – выдавила Наяна. – А с Евгением мне всегда есть о чем поговорить. С ним можно обсуждать что угодно, и ему это действительно интересно. Раньше я думала, что так, как у нас с Юбером, это нормально, это правильно, и все так живут, и по-другому ни у кого не бывает. Я ни в чем не сомневалась, понимаешь? А теперь я представляю свою жизнь с Юбером, и мне… страшно. Но это же плохо, что мне страшно, правда? Он очень хороший, он добрый, трудолюбивый. У меня в голове полный сумбур, я чувствую себя потерянной.
– Может, тебе стоит подумать об отказе от своего плана?
Наяна оторопела. Да, план можно корректировать, вносить в него изменения, но совсем отказаться? Эта мысль звучала просто чудовищно. Как жить без плана?
– У тебя в плане муж, трое или четверо детей, золотая свадьба, успешная карьера, благополучная старость. Верно?
– Ну да. А что, это плохой план?
– Плохих планов не бывает, – засмеялась Варвара. – Бывают другие планы. Или же их полное отсутствие. Тоже, кстати, неплохой вариант. Мы с Максом, например, живем без всякого долгосрочного плана, потому что знаем: ничего никогда не происходит так, как заранее задумываешь. Планировать текущие дела необходимо, планировать жизнь – глупо и бессмысленно.
– Но почему? – не сдавалась Наяна.
– Потому что в долгосрочном планировании неизбежно присутствуют другие люди, понимаешь? А другие люди могут исчезнуть из твоей жизни без твоего согласия. Они могут поссориться с тобой, разлюбить тебя, повести себя не так, как ты ожидаешь, могут, в конце концов, умереть. И что тогда будет со всеми твоими надеждами и планами? Твоя карьера тоже зависит от других людей, тех, которые сегодня делают политику. Но завтра их могут сменить другие люди, политика станет совсем другой, приоритеты буду отданы другим сферам, твоя работа станет не нужна.
– Когда у меня есть план, я чувствую себя хозяйкой своей судьбы, это придает мне уверенность.
– Ты меня не слышишь, – вздохнула Варвара. – Когда ты собираешься жить по долгосрочному плану, ты попадаешь в зависимость от других людей. От их поступков, их мыслей, от самого факта их существования. Ты не хозяйка своей судьбы, а рабыня своего плана. Ты хочешь провести всю жизнь в состоянии рабской зависимости?
С такой точки зрения Наяна на свой план никогда не смотрела. Теперь же слова Варвары казались ей самоочевидной истиной. Просто удивительно, почему ей в голову не приходили такие простые вещи?
– И что мне делать? – беспомощно спросила она.
За окном послышался едва уловимый звук: подъехала машина.
– Это Максим. – Варвара взяла Наяну за руку, ласково погладила ее пальцы. – Пока он не вошел сюда, скажу быстро: не думай о плане, думай о своих чувствах, прислушивайся к ним. Ты слишком рациональна, жизнь этого не любит и может жестоко отомстить.
«Она все поняла, – подумала Наяна, глядя, как Варвара обнимает вернувшегося мужа. – Она поняла, что я влюбилась. Поняла, что я больше не хочу жить с Юбером. Я хочу жить с человеком, который будет таким же, как Евгений. С человеком, с которым можно говорить обо всем и которому будет интересно, что я думаю и что чувствую. И что мне теперь делать?»
* * *
Вечер у Шлевисов шел как обычно, за одним исключением: Борис приболел, простыл и лежал дома с душераздирающим кашлем, а знатная картежница баба Лиза отказалась продолжать игру после выигрыша в первой же партии.
– Без Царя Бориса стол скучный, – заявила Елизавета. – Дернула же его нелегкая