Она одним глотком допила коньяк и принялась жевать сыр.
– Я кажусь тебе циничной старухой? – вдруг насмешливо спросила она.
– Нет, что ты.
– Не ври, я все вижу. Именно так ты обо мне сейчас и думаешь. Ну, думай, это твое право.
Она наклонилась к Наяне и прошептала с лукавой улыбкой:
– Только помни, кошечка моя: тот, кто играет расчетливо, много не выиграет. Он может и не проиграть, но выигрыш будет копеечным. Тот, кто не боится рисковать, может выиграть все. Может, конечно, и проиграть, но уж если выиграет, то у его ног будет весь мир. Живи дальше, но живи так, как ты сегодня играла.
Она снова откинулась на спинку кресла и сказала уже обычным голосом:
– Принеси, пожалуйста, мою корзинку с вязанием. Пальцы не должны лежать без дела, мелкая моторика рулит всем мозгом. Если уж не удается со смаком потасовать колоду, то придется заняться рукоделием. Свою корзинку тоже принеси, покажи, чего достигла, я проверю.
Они мирно сидели у огня и вязали. «Как две старые девы из старинных романов, – подумала Наяна. – Если бы меня сейчас увидел кто-нибудь из сотрудников Центра… Даже страшно представить, что было бы». Она наслаждалась тихим звуком постукивающих друг о друга спиц, ощущением текстуры нити. Связанная часть полотна лежала на ее коленях, от нее исходило приятное сухое тепло. Поддеть петлю – протянуть нитку, поддеть петлю – протянуть нитку, накид, поддеть петлю… И в такт мерным движениям в голове негромко и совсем не страшно звучало: «Я ошибалась. Я ошибалась. Я ошибалась».
* * *
На экране визора лицо Муниры выглядело осунувшимся и постаревшим.
– Ты заболела? – с тревогой спросила Наяна.
Мунира поморщилась.
– Сижу неправильно, свет не так падает, – сердито проговорила она. – Сейчас пересяду.
Она изменила положение, теперь свет падал на ее лицо не сверху, как прежде, а сбоку, и Наяна сразу успокоилась: с подругой все в порядке, исчезли тени, создававшие иллюзию складок на коже.
– Наградила же меня природа таким лицом, – продолжала Мунира. – Чуть свет не так – сразу превращаюсь в больную старуху.
– Ты все равно красавица! Слушай, можно я к тебе приеду? Надо поговорить.
– Что-то случилось? – тут же заволновалась Мунира.
– Ничего, просто… Ну, в общем, не хочу по визору. Это насчет Юбера, поэтому из дома разговаривать не смогу. С работы тоже нельзя, там много народу, не хочу, чтобы слышали.
– Кроме дома и работы есть куча мест, где тебя никто не знает и не станет слушать, – заметила Мунира, всегда отличавшаяся рациональностью. – Сядь на скамейку на улице и разговаривай о чем угодно. Или это что-то ужасно секретное?
Наяна вздохнула. Мунира никогда не понимала ее в том, что касалось энергетики личного общения, считала это полной дурью и выдумками. Но Наяна не обижалась на подругу: трое малышей, муж, работа, совершенно естественно, что Мунира предпочитает все, что можно, делать, не выходя из дома.
– Никаких секретов. Просто хочу пошептаться с тобой, а не произносить слова в интернет-пространство, как будто в пустоту. Можно?
Мунира задумалась. Наяна поняла, что подруга прикидывает, когда у нее будет время, свободное от хлопот. По-видимому, такого времени у нее не находилось.
– Отключусь на пару минут, свяжусь со своей девочкой-бебиситтером, вдруг она сможет сегодня прийти, – сказала наконец Мунира.
Наяна терпеливо ждала. На экране снова появилось лицо подруги.
– С трех до пяти я свободна. Но у меня в квартире будет сумасшедший дом с детьми и няней. Так что встретимся где-нибудь снаружи. Например, в «капсуле».
«Капсулами» называли все заведения типа ресторанов и кафе, в которых каждый столик был огражден прозрачными перегородками от пола до потолка. Место общественное, камеры висят в обязательном порядке, прозрачный синтетический материал перегородок им не мешает, но звуки гасит полностью, никто посторонний не услышит ни слова из разговора. Спрос был большим, поэтому места следовало бронировать заранее.
– Я закажу, – сказала Наяна. – Выберу самый близкий к твоему дому.
Она заказала «капсулу» и за пару минут до оговоренного времени вошла в кафе. Висящее на стене табло оповещало, что для нее зарезервировано место номер 8. Наяна огляделась, нашла глазами цифру 8. Прозрачная клетка была свободной, на пустом столе мерцал монитор для заказа и оплаты. Кабина находилась, к сожалению, не у окна и не у стены, а в самом центре небольшого зала. Придется сидеть как в аквариуме.
Ровно в 15:00 дверь кабины автоматически разблокировалась и отъехала в сторону. Наяна уселась за столик и принялась изучать меню. Подруга наверняка опоздает, как обычно, можно пока что-нибудь съесть. Она ткнула в строчку «Венецианский бутерброд», приложила указательный палец к квадратику «оплатить» и меньше чем через минуту уже забирала из открывшейся створки доставки тарелку со своим заказом.
Мунира появилась, когда безвкусный и какой-то картонный бутерброд уже был почти съеден.
– Зачем ты ешь эту дрянь? – заявила Мунира, плюхнувшись за столик. – Ты же знаешь, что в «капсулах» еда отвратная, они насчет кухни вообще не заморачиваются, эти заведения предназначены исключительно для общения без посторонних ушей, а не для гурманства.
– Мне нужно поесть, у меня еще вечерние занятия в Центре, а завтракала я рано утром, – объяснила Наяна. – Спасибо тебе, что вырвалась. Будешь что-нибудь?
– Только травяной чай, его трудно испортить, – усмехнулась подруга. – Здоровье дороже.
Судя по выражению ее лица, чай тоже оказался не на высоте, но Мунира мужественно пила желто-зеленый напиток, слушая Наяну.
– Так ты что, даже не целовалась с ним? – деловито уточнила Мунира. – Тогда я не понимаю, в чем проблема.
– Проблема в Юбере. Евгений тут вообще ни при чем. Просто я вдруг поняла, что не хочу прожить с Юбером всю жизнь. Я увидела, что бывают какие-то другие отношения, другой уровень, что ли… Не знаю, как тебе объяснить.
– Ну и замечательно, брось Юбера. Найдешь другого.
– Как у тебя все просто. У меня был план, все рассчитано по годам, по деньгам. Я не могу отказаться от этого. Сколько еще мне ждать, пока появится этот, как ты выразилась, другой?
Мунира задумчиво посмотрела на Наяну.
– Если бы я не знала тебя столько лет, я бы предложила тебе жить как все.
– Ты о чем?
– Ты прекрасно поняла о чем. Твои родители, мои родители, да все вокруг. Это нормально. Но