Пришлось снова назначать встречу в гольф-клубе. И снова платить информатору.
Услышав имя, которое назвал партнер по игре, Муратов ушам своим не поверил.
– Это точно он? Министр энергоресурсов?
– По моим сведениям – он, – подтвердил информатор.
Ну, Кристина, ну, сучка драная! Они-то с Егором рассчитывали, что единокровная сестрица поможет, попросит своего бывшего любовника посодействовать, а она что творит? Егор тоже хорош: заверил, что Кристина пообещала. Какими словами пообещала? Что конкретно? Этого Егор не рассказывал, просто отчитался, мол, съездил, встретился, поговорил, решил вопрос, все будет сделано, сестра обещала. Великий знаток людей, блин, манипулятор! Самоуверенный болван!
Теперь хотя бы понятно, кто давит на Комитет, мешает получить разрешение. Нет, ну надо же! Кристина оказалась злопамятной и мстительной. Кто бы мог подумать? Обвела младшего братишку вокруг пальца, не сказала «нет», но сделала по-своему. Как говорили в старину, «с точностью до наоборот».
Ладно, что толку хлопать крыльями, надо срочно придумывать, как воздействовать на ее милого дружка-министра, чтобы отозвал свое указание. Придется искать к нему ходы. А это не так-то просто. Разумеется, Муратов был знаком с этим деятелем из правительства, но одно дело – здороваться и пожимать руку при встрече и совсем другое – обращаться с неделикатными вопросами и немотивированными просьбами. В таком деле требуются аккуратность и осторожность. Когда Кристина просит близкого человека о деле, которое касается ее семьи, это не вызывает удивления. Но если просьба, связанная с заявкой Стражалковского, исходит от Тимофея Муратова, то неизбежно последуют вопросы. Зачем ему это? В чем его интерес?
Надо поговорить с Егором. Пусть напряжет свои связи и знакомства, поищет пути подхода к тем, кто близок к дружку его строптивой злобной сестрицы. В конце концов, его заинтересованность в заявке легальна, открыта и понятна, и никого не удивит, что человек хлопочет за собственную выгоду. Муратов должен оставаться в стороне, в тени.
Он связался с Егором, выяснил, что тот находится у себя в офисе, и сказал, что через полчаса будет у него.
Стражалковский встретил Тимофея без особой радости.
– Один гость за другим, – проворчал он, выключая монитор. – Мать только недавно ушла, весь мозг мне вынесла.
– Какие-то проблемы?
– Все те же. Разрешения не дают. Теперь она хочет, чтобы я все прекратил и отозвал заявку.
– Почему? – насторожился Муратов.
– Говорит, денег нет. Мои свободные средства заканчиваются, а свои мать не дает. Из бизнеса вынимать не хочется, там и так все шатается.
– Но ты же получишь хорошие деньги, когда книга снова выстрелит. Пусть Альбина раскошелится, ты все вернешь ей максимум через полгода.
– В том и дело, что она не верит в проект, – Егор невесело вздохнул. – Она недооценивает масштаб таланта отца и не верит, что новое издание принесет большую прибыль. Надо как-то убедить ее дать денег, но я не могу придумать, как это сделать.
– А кредит в банке? – предложил Муратов. – Хотя это, конечно, очень плохо для деловой репутации, ты ведь будешь брать не на развитие, а на личные нужды.
– Именно, – уныло подтвердил Егор. – А ты с чем пожаловал? Может, я хоть от тебя услышу что-то хорошее.
– Услышишь, – пообещал Тимофей. – Оно не очень хорошее, зато вносит ясность в ситуацию. Твоя сестра тебя поимела.
– Эльнара? – удивился Егор. – А она-то тут каким боком?
– Не Эльнара. Кристина. Она поговорила со своим бывшим.
– Ну да, она мне обещала поговорить, – кивнул Стражалковский. – Я для этого с ней и встречался.
– А ее бывший наложил вето на твою заявку. Не хочет Кристина, чтобы ты наживался на творческом наследии вашего общего отца. Вот такие дела, друг мой. Теперь ты понимаешь, почему до сих пор не дали разрешения?
Лицо Егора налилось краской, он резко стукнул кулаком по столу с такой силой, что монитор чуть не свалился на пол.
– Тише, тише, – насмешливо проговорил Муратов. – Не надо так бурно реагировать. И зачем ты пользуешься монитором? Я бы понимал, если бы ты сидел в кабинете не один. В опенспейсах и общих комнатах это оправдано, вопросов нет. Но ты же один, никого здесь нет, почему не пользуешься голографикой? Мониторы – это такое старье для руководителя твоего уровня.
Немного лести, чтобы подсластить пилюлю, никогда не помешает.
– Мне так привычнее, – буркнул Егор. – Ты точно уверен, что именно Кристина нам подгадила?
– Абсолютно. И, в общем-то, понятно, что ею двигало. Все, этот этап мы проехали, теперь нужно думать, как сделать так, чтобы хахаль твоей сестры отменил свое указание.
– Ты хочешь, чтобы я опять ехал к ней и валялся в ногах? – возмутился Егор. – Да ни за что, лучше сдохнуть! Эта мерзавка…
– Оставь ее в покое, – Муратов поднял руку в примирительном жесте. – Ты попробовал этот путь, он завел не туда, значит, с этой дорожки придется сойти и искать другую, которая приведет к нужной цели. Надо найти того, кто может воздействовать на министра энергетических ресурсов, убедить его. Тоннель и Комитет напрямую зависят от Минэнерго, потому что Тоннель жрет огромные энергоресурсы. Понятно, что слово министра в Комитете – непреложный закон. Даже не слово, а только взгляд или вздох. Теперь подумай, от кого зависит само Минэнерго. Чье слово может оказаться таким же значимым для нашего министра? Персоналии не берем, берем только организации, так выше шанс найти нужный рычаг воздействия.
– Минфин? Там можно поискать, есть варианты, – задумчиво сказал Егор. – А если зайти с другой стороны? Поискать того, чье слово для Комитета более весомо, нежели слово министра энергоресурсов?
Что ж, в этом есть смысл, Муратов не мог этого не признать. Досадно, что сам не догадался. А ведь должен был, потому что, в отличие от самоуверенного Егора, знал про идеологическую составляющую всего существования Тоннеля. Знал, что при малейших сомнениях в заявках назначается предварительный контроль. Ничто не должно поколебать государственную идеологическую доктрину, ибо только опираясь на эту доктрину, можно сделать страну процветающей, а народ – счастливым. И те, кто формирует официальную идеологию, не менее, а возможно, и более важны, нежели те, кто выделяет Тоннелю финансирование и обеспечивает мощностями.
Задача, в принципе, решаемая, и Муратов даже знал, с какого конца взяться за нее. Конечно, выйдет