В следующую субботу Максим забрал Никиту на весь день. Сказал, что им надо погулять. Вернулся Ник страшно возбуждённым, беспрестанно рассказывал, где они были — картинг, лазертаг и ещё какие-то непонятные мне слова.
— А как же вы везде умудрились побывать? Ты же на костылях! — воскликнула я, обращаясь к Максу.
— Мы были с Кириллом и Лёшкой. Чисто мужская компания. Кир, правда, пытался меня развести на то, чтоб я разрешил ему взять с собой какую-то барышню. Но я был непреклонен. Кстати, Ник от Кирилла в восторге. Хвостом за ним бегал везде. Авторитета нашёл.
Неужели Максим решил купить расположение моего ребёнка? По-моему, это неразумно. Но на мой вопрос Макс ответил, что тут дело не в потраченных средствах, тем более все их развлечения обошлись совсем недорого. Он пояснил, что именно совместное времяпрепровождение важно, ребёнок должен его узнать, понять, что он свой.
— А ещё мы скоро поедем на рыбалку! — объявил Никита.
Его запал мне и нравился, и пугал. Не отвратит ли это Ника от отца? Тот тоже часто брал его к себе и устраивал какие-то развлечения. Но мальчик никогда так возбуждённо не рассказывал о них.
— Ма, — как-то спросил он. — А папе не надо говорить, что мы с Максом гуляли?
— Не с Максом, а дядей Максимом, — поправила я и почувствовала себя занудой. — Соблюдай субординацию, пожалуйста. А папе можешь говорить, что хочешь.
Мне всегда казались неправильными эти родительские тайны, когда детей просят что-то скрывать, недоговаривать, врать. Гораздо проще не делать то, что потом нужно было бы утаивать.
После моего ответа Ник не отходил, неуверенно топчась рядом. Наконец решился и проговорил:
— Ма, а можно, когда я вырасту, буду с Кириллом к девочкам ходить?
Я от столь неожиданного вопроса удивлённо распахнула глаза и постаралась не смеяться.
— Можно.
Андрей всё же приехал за своими вещами. Среди недели, когда сын находился в училище. Я была одна и активно поторапливала мужа со сборами. Не хотелось снова этих разговоров о «нас», попыток помириться. И ещё не хотелось, чтобы он заметил присутствие другого мужчины. Хоть Андрей и так знал о Максе, но всё же…
Когда чемоданы мужа уже стояли в коридоре, я, наконец, почувствовала некоторое облегчение. Вот-вот он уйдёт, я закрою за ним двери и всё останется позади. Почти. Впереди ещё бракоразводный процесс... Но совершенно неожиданным для меня образом Андрей, уже собиравшийся взяться за ручку чемодана, вдруг порывисто подошёл и прижал меня к двери ванной. Его лицо оказалось совсем близко.
— Светка, — хрипло вымолвил муж.
Моя талия очутилась в прочных тисках его объятий.
— Андрей, перестань! Не надо! — я пыталась держать себя в руках и не поддаваться панике. А он вплотную придвинулся, навис надо мной и норовил поймать своими губами мои.
— Перестань, прошу тебя! — я испугалась.
Он не выглядел человеком, которого внезапно обуяла страсть. Скорее злость. И это меня ужаснуло. Потому что на мои слова он совершенно не реагировал и впервые за годы нашего брака пытался применить силу. Руки до боли сдавливали мои рёбра. Он хотел поцеловать теперь уже не в губы, а хоть куда-нибудь.
— Андрей, хватит!
Никакой реакции. В отчаянии стягивая на груди халат и пряча почти полностью открывшийся его взору кружевной бюстгальтер, я прибегла к последнему аргументу, который вообще-то намеревалась скрывать насколько возможно долго.
— Я беременна!
Лицо его моментально превратилось в каменную маску. Муж, оглушенный неожиданной новостью, как ударом, отступил назад. Смотрел с болью, разочарованно. Словно человек, вмиг потерявший всякую надежду.
— Вот как, — проговорил срывающимся полушёпотом. — Значит, это всё.
Долю секунды он стоял неподвижно и смотрел мне в глаза. А я инстинктивно жалась спиной к двери в поисках опоры и защиты. Ничего так не хотелось больше, как спрятаться за ней, пропасть из его поля зрения.
— Что ж, прощай, — бросил Андрей.
Подхватил свои вещи и покинул квартиру, в которой мы с ним прожили десять лет.
Всё это меня поразило и расстроило. И так самочувствие было ни к чёрту. А теперь добавилось эмоциональное потрясение. Я никогда не видела мужа таким, не ожидала от него ничего подобного. Теперь же я его боялась. А ведь нам ещё не раз придётся встретиться у адвоката или в суде. Да и потом мы должны будем продолжать общение ради Никиты…
Увидев из окна, что наконец приехал Максим, бывший в этот день у врача, я смогла немного успокоиться. Сейчас прильну к нему, он обнимет меня в ответ. Мне это было нужно как никогда. И я пообещала себе больше не думать о странном выпаде Андрея.
Войдя в квартиру, Макс посмотрел на меня с тревогой.
— Ты очень бледна. Что случилось?
Подалась к нему и замерла в крепких любимых руках.
— Всё нормально. Просто токсикоз.
— Мне нужно задать тебе один вопрос, — вдруг сказал Макс. — Пойдём в гостиную.
Я улыбнулась и приготовилась ответить «да». Потому что больно уж серьёзно и почти торжественно он это произнёс. Хотя мог бы получше подготовиться, цветы купить, например.
Максим направился в комнату, ловко переставляя костыли. При виде него такого, внутри щемило от непрошеной жалости. Все эти ограничения из-за перелома трудно вынести такому человеку, как он — сильному, независимому и не привыкшему просить помощи у других. Он лучше будет испытывать боль и неудобства, но со всем справится сам. В этом был весь Максим. Да и по правде говоря, многие мужчины, сталкиваясь с физической беспомощностью, нередко вот также стиснув зубы, делают вид, будто всё нормально. Наблюдая за ним и втайне восхищаясь его атлетичным телом, не потерявшим формы, я уже представляла, как соглашусь стать его супругой. Невольно выпрямилась, точно готовилась к коронации.
А он повернулся ко мне и без лишних предисловий спросил:
— Ты поедешь со мной в Крым? Хочу попасть в цыганскую общину. Нужно кое-кого найти.
Глава 28
— Гипс через полторы-две недели обещают снять. Потом нужна реабилитация, массажи всякие. Но мой врач не против, если я съезжу на юг. Да и тебе будет полезно, — воодушевлённо сообщил Максим.
Не знаю, удалось ли мне скрыть