- Мне доложили, что Флоретт болен, - говорила по дороге Жанна-Антуанетта. – Ему нужен уход. Побудешь с ним какое-то время.
- Конечно! – не раздумывая, ответила Катя. – Но что с ним? Что-то серьёзное? Его опять пытали?
- Надеюсь, нет. Иначе рано или поздно он всё возьмёт на себя. Потому что пыток не выдерживает никто.
Катя в ужасе поглядела на госпожу.
- Он же не умрёт? – спросила так, словно от слов маркизы на самом деле зависело, будет жить Эркюль или нет.
Но Помпадур не стала ничего отвечать.
- Ты слышала про попытку поднять бунт у стен Консьержери? – вдруг спросила фаворитка короля после продолжительного молчания.
- Д-да, - неуверенно пролепетала горничная.
- Люди вышли на защиту Флоретта… Знать бы, кто подначивал толпу, - Жанна-Антуанетта говорила задумчиво, будто сама с собой.
И было не разобрать, довольна она этим событием или наоборот. Катя лишь пожала плечами.
- Может те, кого он лечил? – предположила она.
- Почему только сейчас? – резонно заметила мадам Помпадур.
Когда шли по коридору тюремного замка, Катерине казалось, что здесь сами стены издают глухие тяжёлые стоны, как измученные узники. А может это вздыхали люди, запертые внутри. Их разноголосые вздохи сливались в одни общий стон, который будто бы издавала тюрьма. Серые, мрачные краски, холодный плеск воды, подтачивающей Консьержери… Все чувства приходили в напряжение, стоило оказаться здесь.
Прекрасные гостьи этого страшного места ощутили учащённое сердцебиение. Сопровождавший их консьерж свернул не туда, где находилась камера Флоретта, а в другой коридор. Вскоре они оказались в небольшом помещении, походившем скорее на палату госпиталя. Воздух здесь был затхлый, пропитанный запахом крови и лекарств. По рыжим пятнам на полу становилась понятно, что здесь не один узник истекал кровью после пыток.
Несчастный Эркюль лежал на низкой кровати. На столе были разложены книги и лекарственные средства, стояла посуда. Катю поразила полная антисанитария. Разве можно здесь заниматься лечением? Наверняка по ночам тут бегают крысы!
Когда обе дамы вошли в комнату, сидевший за столом пожилой тюремный врач вскочил со своего места и раболепно поклонился.
- Здравствуйте, месье Леверье, - обратился к нему консьерж. – Как наш больной?
- Сегодня лучше, - проговорил старик. – Но всё также отказывается принимать лекарства.
Маркиза подошла к кушетке. Остановилась и какое-то время разглядывала Эркюля. Он спал или находился в беспамятстве. Намочив свой платок в стоявшей поблизости чаше с водой, Помпадур стала обтирать лицо узника. От прикосновения влажной прохладной ткани Флоретт глухо застонал и с трудом поднял веки. Сперва различил силуэт маркизы. А потом глазам своим не поверил, когда из-за её спины выглянула Катрин. Будто светлое видение в этом аду. Флоретт даже решил, что у него галлюцинации. Встретившись с девушкой взглядом, он попытался улыбнуться сухими обезвоженными губами. Они смотрели друг на друга, кажется, целую вечность. Он уже и мечтать не смел, что когда-нибудь снова увидит её.
- Толпа требовала, чтобы его вывели к ним, доказали, что он жив и здоров, - тихо сказал консьерж. – А он даже встать на ноги не способен. Я велел никого не трогать, дабы ещё большие беспорядки не спровоцировать.
- Вы его замучили, - всхлипнула Катя. – Убийцы! Что же это? Что теперь?
Она давилась слезами и ничего не понимала. Что с ним сделали?
Появление Катрин будто придало ему сил. Эркюль попытался приподняться, но не смог. Снова рухнул на кровать.
Катя повернулась к доктору.
- Скажите, что нужно делать. Как ему помочь?
- Нужно обрабатывать раны, давать лекарство, кормить и поить, - неторопливо принялся перечислять господин Леверье. - Но если раны ещё кое-как мне удается обработать, то с остальным беда. Он уверен, что моя цель - его отравить. Ничего из моих рук принимать не желает.
- Я могу сама готовить еду и лекарства, могу пробовать предназначенную для него воду. И ещё здесь нужно навести порядок.
Маркиза безмолвно наблюдала, приподняв в удивлении брови. Видно, не ждала от своей служанки подобной прыти. Катя же велела жандармам принести принадлежности для уборки и принялась драить комнату. Закончила уже затемно, и, став на стул, таки смогла добраться до узкого зарешёченного окна. Снаружи была ночь. Холодная осенняя ночь.
Тело Флоретта оказалось не настолько изувечено, как рисовала мрачная фантазия девушки. Увидев воочию средневековые пытки, она уверилась в том, что выжить после них практически невозможно. Но ожоги и раны начинали заживать. Слабость была скорее результатом лихорадки и того, что больной давно ничего не ел. Следуя указаниям тюремного лекаря, Катя обтирала Эркюля прохладной водой. Это помогало немного сбить жар. Кое-как, под увещевания, уговоры, обещания, что всё будет хорошо, она убеждала его принять лекарства и выпить немного бульона.
Доктор теперь мог не находиться здесь всё время, а приходить по мере необходимости. У него ведь были и другие пациенты. К тому же пытки узников проводились с пугающей регулярностью, а врачу следовало на них присутствовать.
Кате предоставили комнатёнку в той части замка, где располагались апартаменты консьержа. Но ходить туда было не с руки, и она постоянно оставалась рядом с больным.
Вскоре Флоретт заявил, что лечиться будет сам. Говорил девушке, что за лекарства и в каких пропорциях смешивать, принимал их только из её рук.
За несколько дней в таком режиме Флоретту стало заметно лучше, а вот Катя, из-за того, что мало отдыхала, совсем обессилила. Ей безумно хотелось спать. В общей сложности практически не спала она уже около трёх суток. А кроватей здесь, кроме одной, не было. И даже кресла не имелось. На стуле же сидеть было совсем невозможно. От этого у неё ныла спина. К тому же девушка постоянно зябла.
Вот и сейчас Флоретт спал, а Катя сидела и смотрела на него. Чувствуя, что сама проваливается в сон, она поднялась, подбросила в очаг поленьев, после чего подумала и аккуратно прилегла на кровать Флоретта с самого края, так, чтобы не потревожить больного. Повернулась спиной к нему и плотнее завернулись в свой палантин. Вскоре девушка согрелась и крепко заснула. А когда проснулась, рядом никого не было. Она лежала одна, заботливо укрытая покрывалом. Вставать не хотелось. Катя заметила его, сидящего за столом вполоборота к ней и читающего книгу. Уткнувшись носом в подушку, она вдохнула его запах. Решила ещё поспать. Но тут скрипнула дверь. Кряхтя, вошёл Леверье.
- О, месье Флоретт, вы уже встали. Гляжу, идёте