Барон всё стоял у окна. Взгляд его был устремлён внутрь себя. На лице лежала тень грусти. Катрин любовалась профилем любимого мужчины. Самого желанного для неё на всём белом свете. Ей хотелось верить, что между ними будет всё как прежде. Понимая, как ему тяжело, она поднялась и, как была, босиком стремительно пересекла спальню. В своей длинной рубашке и с рассыпавшимися по плечам пшеничными волосами девушка походила на сказочное видение. Со всей нежностью, на которую была способна, Катерина приникла к Эркюлю, спрятав лицо у мужа на груди.
Вместе они стояли и слушали, как где-то глухо шумят воды Сены, как с грохотом проезжает по улице припозднившийся экипаж, как весело о чём-то толкуют подвыпившие прохожие.
Катя понимала, что успела полюбить Париж. Может быть, также и Эркюль сможет полюбить Петербург.
Эпилог
Катерина любовалась красивыми смуглыми мужскими руками, лежавшими на руле. Такие ещё называют породистыми. Пальцы длинные, правильной формы, с аккуратными ногтями, но при этом не тонкие, не изнеженные. На безымянном поблескивало обручальное кольцо. Вспомнился старый фильм «Три тополя на Плющихе»[1]. С бабушкой смотрели его много раз. И особенно врезался в память момент, когда героиня Татьяны Дорониной поёт «Нежность», а герой Олега Ефремова слушает. И эти руки на руле… Красивые мужские руки вообще были Катиным фетишем. Как ловко они дарят наслаждение! Будто виртуозный музыкант перебирают струны какого-то сложного, но прекрасно звучащего инструмента. Ей захотелось мягко коснуться ладони мужа губами, как она не раз делала, когда он нежно гладил её лицо. Поймать ртом пальцы, игриво прикусить. Наткнуться на его полный желания взгляд. Самой ощутить, как поволока страсти затуманивает разум...
Катя тряхнула головой, отгоняя неуместные сейчас фантазии. Эркюль вёл автомобиль спокойно и уверенно. Впрочем, как и всё, что он делал. Смотрел на дорогу, время от времени бросая короткие взгляды по зеркалам. Надо же, как он преобразился! Ему безумно шёл деловой эксклюзивный костюм! Сейчас и не скажешь, что ещё недавно этот человек носил чулки, кюлоты, и длинные, почти до колена, жюстокоры. Словно сошёл со страниц мушкетерских романов или какого-нибудь исторического фильма, вроде французского сериала «Версаль». А нынче на нём туфли стоимостью в хорошую иномарку, белоснежная рубашка, на запястье швейцарские часы Tissot. Только волосы отказался состригать, но это лишь добавляло ему лоска. Катя не раз замечала восхищённые женские взгляды, обращённые на её мужа. Очевидно, внешность этакого романтического рыцаря приводит дам в восторг во все времена.
В салоне пахло его парфюмом, смешанным с ароматом качественного табака. Её любимый коктейль из запахов. Негромко звучала джазовая композиция на французском. Кажется, это была Zaz[2].
Молодая женщина оглянулась. На заднем сидении в автолюльке спал их маленький сынок Сашка, а рядом сидела Лулу. На голове у девочки были надеты розовые наушники с кошачьими ушками - модный нынче подростковый гаджет. Она была полностью погружена в музыку и качала в такт ей ножкой. Надо сказать, Лулу выглядела очень модно и обещала вырасти настоящей красавицей.
Катя откинулась на спинку кресла, обтянутого бежевой кожей, и поглядела в окно. Её изысканное платье чуть помялось из-за долгого сидения в машине. Но это пустяки. Снаружи мелькали магазины, кафе, прохожие. Она удовлетворённо улыбнулась. Её жизнь была наполнена смыслом, любовью, удовольствиями, о которых мечтает любая женщина. Она счастливая мать и жена. Что ещё нужно? Ах да, здесь Эркюль – владелец собственного медицинского центра. А она – переводчица при посольстве Франции. И как Катя не настаивала, имя он менять не стал. Зато она наконец-то Екатерина, а не Катрин.
…Катя открыла глаза. Неужели опять задремала у колыбельки? И снова этот сон о красивой жизни. Будто все они оказались в её настоящем. Такой правдоподобный! Он снился ей всё чаще. Видно, подсознательно она этого очень желала. Потому что сон каждый раз был всё более реалистичным, ярким, наполненным деталями, такими, как запахи и звуки. Просыпаясь, она ещё долго ощущала их послевкусие. И успевала настолько поверить в происходящее, что возвращение к действительности становилось чуть ли не болезненным.
Минувшей осенью они ехали в карете через всю Европу в Россию. Сыпал снег, было холодно и страшно из-за неизвестности. Как их примут? Какой теперь будет их жизнь? А ещё Катрин тошнило, и она очень боялась, что из-за постоянно тряски в экипаже скинет плод.
Под конец поездки сильно заболела Лулу. Сначала жаловалась на боль в горле. Потом у неё появилась красная сыпь, начался жар. Оказалось, скарлатина. Катя ужасно боялась, что заразится. Это ведь верная гибель для малыша. Но, к счастью, её болезнь не коснулась.
Младенец появился на свет в разгар лета. Эркюль настаивал на том, чтобы они всё-таки наняли маленькому Александру няню. Говорил, что Катрин тогда будет меньше уставать. А она упиралась. Хотелось самой заботиться о сыне. Для мужа было дико, что она кормит ребёнка грудью. В его понимании у младенца обязательно должна быть кормилица. Но Катя считала иначе. Она поясняла, что в будущем женщины будут кормить малышей либо сами, своим грудным молоком, либо специальными детскими смесями из бутылочек. Никаких кормилиц не будет. И вообще она брезгует, поэтому не позволит, чтобы её сына кормила грудью чужая женщина.
Эркюль относился к её рассказам с долей сомнения, но скрепя сердце согласился. По его мнению, это была её причуда и даже в некотором смысле самодурство. На тему отсутствия у них кормилицы барон очень просил жену не распространяться. Катя же добавляла ко всем своим доводам ещё один – экономию. Достаточно было того, что они наняли гувернантку-француженку для Луизы. Образование девочки требовало немалых затрат. Хотя барон, благодаря протекции Михаила Петровича Бестужева-Рюмина, довольно быстро получил должность врача при Павле Петровиче, сыне великого князя Петра Фёдоровича и Екатерины Алексеевны. Павлуша был совсем немного старше их Сашки. Катя с гордостью представляла, как спустя некоторое время её ребёнок будет играть с маленьким наследником.
Надо отдать должное Эркюлю - он имел блестящую репутацию при дворе и быстро сдружился с французами, находившимися в Петербурге. Но Катерину гложило то, что он, по сути, дружит с врагами её родины. Баронесса очень хотела увидеть легендарного шевалье д'Эона, о котором столько слышала и даже невольно участвовала в его судьбе. Любопытно было, узнает ли