– Спасибо, дружище, – заметив у себя за спиной Зародыша, хмурюсь. – Набери потом.
Отбиваю звонок и прячу мобильный в нагрудном кармане. Жму кнопку на брелке сигнализации, чтобы закрыть тачку. Морозный воздух бодрит не хуже предвкушения реакции Есении на сюрприз, который для нее готовлю.
– Уже и деньги занимаешь, – тут же вступает с сольной партией Саня. – Я же говорил!..
Останавливаюсь посреди улицы. Ладони сжимаю и разжимаю. Втащить ему, что ли? Когда-то должен ведь быть предел?
– Че ты заладил как баба? «Я же говорил, я же говорил…»
– Ей только бабки нужны, – продолжает Саня. – Три ляма. Ты сдурел, Антох?!
– Я у тебя советов не спрашивал. И мою женщину не трогай. Вынуждаешь разговаривать по-плохому.
На последних словах во всегда спокойных, как озера, глазах что-то происходит. Будто камень на водную гладь кинули, и круги один за одним пошли.
Смотрю на Саню прямо. Без малейшего стеснения или неуверенности.
Моя женщина. Мои дети.
Мои коты. Зассанцы, но мои же. Так и дал бы по хребтине. Столько обуви перепортили.
Выкуси, блядь, Зародыш! Все мои!
– Подумай как следует, – продолжает бухтеть. – Сегодня три ляма, завтра че? Десять будешь занимать?
Уперев руки в бока, озираюсь. Нет никого. Может, и правда втащить? Для друга вроде как пиздюлей не жалко.
Услышав, как в гараже хлопает дверь, прощаюсь с этой идеей. Начальство потасовку возле пожарной части точно не оценит. А мне отпуск горит подписать. Ни жить, ни быть как надо.
– Сань, че ты докопался? Говори прямо. Хочешь подраться? Давай подеремся.
– Я в отличие от тебя братву на сиськи не меняю. И драться с тобой не намерен, – обижается.
– Тогда в чем вопрос?
– Хочу, чтобы ты мозги включил.
– Оскорбляя мою женщину? – завожусь.
Он злится. Злится, но молчит. Не возражает.
– Уж такой характер у меня, – разводит руками. – Прямолинейный я, Антох. Че думаю, то и говорю.
– Если внутри у тебя помойка, не надо оправдывать это характером, Сань. Разбрасывайся своим дерьмом, но умей за него ответить.
– Ответить как ты?
– А хотя бы и как я…
Не дожидаясь его слов, иду к начкару и докладываю о своем желании получить отпуск. Степаныч с треском, но все же отправляет восвояси. Значит, еще пара недель есть в запасе. Грудь словно сверлом пробивает. Терпения ноль.
Придаю ускорение шагам и, проигнорировав парней, уезжаю из части. За время моего отсутствия, по словам Иваныча, Саня еще больше завладел умами жалостливой публики, отсюда делаю вывод: искать новое место надо мне, а не бывшему другу.
Подъехав к школе, стучу пальцами по рулю и поглядываю на крыльцо. Как только вижу светлую норковую шубу и нежно-розовую шапку, выскакиваю на улицу.
– Антон, – ласково улыбается Фюрер. – А мы с Ленкой как раз про тебя разговаривали.
Подруга ее смущается.
– Кости мыли, значит? – ухмыляюсь.
– Почему мыли? – фыркает Еся. – Так… тряпочкой прошлись. Чтобы отполировать.
Ленка ее смеется, прощается с нами и убегает в сторону кафе, а я подхватываю женскую сумку и ворчу:
– Тяжелая какая…
– Там тетрадки.
Еся умиротворенно вздыхает и берет меня под локоть. С загадочным выражением лица садится на переднее пассажирское.
– А мы куда? – хмурится, понимая, что я меняю привычный маршрут и съезжаю с проспекта на первом перекрестке.
– На кудыкину гору, – обхватываю холодную узкую коленку и тут же грею вторую.
Еся берет руками мою ладонь. Сжимает ее доверчиво.
– Воровать помидоры? – тихо спрашивает.
Ее аккуратный животик виден даже в верхней одежде. Задев его взглядом, пялюсь в лобовое и довольно улыбаюсь:
– Наворовались уже. Больше пока не надо…
По пустынным дорогам добираемся до нового спального района. Он чуть меньше ценится агентами по недвижимости, чем тот, где мы живем, но до школы будет ближе. И детский сад прямо во дворе, в котором сейчас паркуемся.
– Это то, о чем я думаю, Антон? – радостно загораются светлые глаза и тут же гаснут.
Я качаю головой.
– Вырубай свой калькулятор, Фюрер. Вижу, уже сидишь деньги в уме складываешь.
– Но как? Антон? Ты что, ограбил кого-то? – волнуется.
– Никого я не грабил. Залог внес из того, что было. Остальное добью в течение месяца – и квартира наша.
– Чем добьешь? – ахает.
– Ямаху на торгах покупаю. Четырехцилиндровый зверь. Подшаманю и продам, – подмигиваю ей. – Не бери в голову. Нормально все будет.
– Ты сдурел, – смеется Еся, но вроде с каждой секундой становится все довольнее. – Зачем нам торопиться? Потом бы успели…
– Нормально все. Смотреть-то будешь? – лениво киваю на подъезд.
Фюрер склоняет голову и с восторгом глазеет в окно на ультрасовременную двадцатипятиэтажку с фасадами цвета мокрый асфальт.
– Еще спрашиваешь? – хлопает в ладоши. – Конечно, буду.
Глава 40. Антон
Входная группа пока не оформлена, но уже сейчас понятно, что здесь будет просторно и светло. По заверениям застройщика, на ресепшен всегда будет присутствовать менеджер. Что-то вроде консьержки, но по-модному.
С интересом осматриваюсь в уже полностью отремонтированном подъезде. Он с высокими потолками, оштукатуренными стенами и полнейшим отсутствием кладовых или закутков для сваливания ненужных вещей. На полу – мраморная плитка.
Я, конечно, здесь уже был, но сейчас стараюсь смотреть на все глазами Еси.
Горю идеей, чтобы ей здесь понравилось. Я не миллиардер, не самый лучший и порядочный человек и не гений какой-нибудь, но для нее хочется быть особенным. Глупо, наверное. И самонадеянно.
Легонько подтолкнув за талию в кабину, спрашиваю:
– Любимая цифра, Фюрер?
– М-м… Пять, – обворожительно улыбается она.
Прислонившись плечом к стенке лифта, приподнимаю брови и киваю на электронное табло.
– Тогда жми скорее.
Светлые, раскосые глаза загораются удивленным восторгом, как на шоу фокусника в цирке. Нежно-розовые губы расплываются в сладкой улыбке.
– Серьезно, Антон?
– У Педагоговны другого любимого числа быть не может. Так и думал.
Еся хмурится. Не злится на то, как ее называю. Скорее, специально всем видом выказывает недовольство. Обожаю эту нашу игру. В штанах сирена звенит.
– Направо, – командую, когда выходим из лифта.
Придерживаю тяжелую дверь, которая ведет в холл. Здесь тоже светло, тихо и пахнет мебельным магазином.
– В этом доме есть мусоропровод, Антон?
– Нет.
Она кивает. Строго так получается. Как училка, короче. Хрен разберешь. То ли довольная, то ли перспектива всю жизнь (а меньшее я не рассматриваю) таскать полные пакеты в сторону мусорки, Есю не прельщает.
Останавливаюсь рядом со сто семьдесят пятой квартирой и киваю на серую металлическую дверь.
– Я волнуюсь, – признается она тихо.
– Все хорошо будет!.. Максимум вынесешь мне мозг. Я привыкший.
Обнимаю Ясю со спины и целую в горящую щеку, разглядывая серебристую ручку и такого же цвета замочные скважины.
– Надо было