В то время как министерство требовало выработать учебные планы, физико-математический факультет Московского университета отказался как от выработки четырехлетних планов, рассчитанных на весь период обучения, ограничившись планами первых двух полугодий, так и от выработки проекта правил о зачете полугодий, которые были необходимы в связи с тем, что новый устав 1884 г. менял подход к контролю за занятиями студентов, отменяя экзамены и вводя зачеты полугодий. Как по этому поводу, так и по поводу специализации на факультете разгорелся спор между сторонниками получения широкого естественно-научного образования и сторонниками специализации. Профессор химии В. В. Марковников говорил: «Мы выпускаем из университета энциклопедистов-естественников, между тем как жизнь и интересы государства давно уже предъявляют запрос на основательные знания, на специалистов» [169].
Профессор зоологии А. П. Богданов, напротив, считал, что «такие ранние специалисты, скороспелки со студенческой скамьи скоро понизят и уровень русского специального университетского образования, вследствие недостаточности умственного развития, понижения у них умственного кругозора, что замечается даже теперь вследствие вошедшей в моду в некоторых университетах специализировать студентов по тесным группам наук» [170]. Он же подчеркивал, что в спорах «обыкновенно смешиваются понятия о концентрации учения с специализацией его» [171]. Концентрацией он называл переход от преобладающего лекционного метода к лабораторно-практическому, от зазубривания лекций к самостоятельной работе в лаборатории. А. П. Богданов считал, что «даже самый факт появления значительного числа защитников специализации университетского учения есть печальный факт, указывающий вообще на понижение общеобразовательного уровня между специалистами, есть причина размножения хотя и дельных специалистов, но мало образованных, мало талантливых, мало способных выдержать жизненную конкуренцию с людьми, прошедшими широкую университетскую школу» [172]. Считая специализацию гибельной, Богданов ставил в пример немецких натуралистов, которые по образованию являлись врачами, поэтому имели широкое образование, выслушав «такое число предметов, которое равняется по крайней мере двойному числу наук естественного отделения» [173].
Совет Московского университета принял сторону А. П. Богданова, который, «вполне признавая пользу для слушателей сосредоточиться на известных предметах, полагает, что главная задача университетского преподавания состоит в получении студентами общего научного образования по всем предметам, входящим в состав факультетского преподавания» [174]. Но В. В. Марковникова поддержал министр народного просвещения И. Д. Делянов, который даже обратился персонально к А. П. Богданову через попечителя и просил его «не отказать и в будущем в его содействии к более равномерному и концентрическому распределению преподавания на естественном отделении физико-математического факультета» [175].
Другие университеты в течение 1885 г. выработали и отправили в министерство свои учебные планы. Казанский университет решил не изменять заведенного порядка и для первых трех курсов выработал единый учебный план для всех студентов естественного разряда, а на последнем курсе оставил четыре специальных отделения – химии, минералогии и геологии, зоологии, ботаники. Новороссийский университет также предлагал студентам четыре отделения – химии, зоологии, ботаники, минералогии, но выбор предлагалось сделать уже после второго курса. Учебный план Университета святого Владимира не предполагал специализацию, но содержал информацию о выборе студентами специальных дисциплин для итогового испытания.
Все эти планы представляли собой попытки создать такой учебный план, который не ломал бы привычной системы обучения, но учитывал нововведения устава 1884 г. и желание министерства. Для руководства по созданию учебных планов в университеты был отправлен учебный план министерства, который содержал в себе рекомендации о числе обязательных предметов и последовательности их изучения. Чиновников особенно волновало скорейшее создание учебных планов для вновь поступивших студентов, которые должны были обучаться по новому университетскому уставу. Согласно плану министерства им предлагалось слушать неорганическую химию, физику, физическую географию, зоологию, анатомию, ботанику (морфологию и систематику), кристаллографию, аналитическую геометрию [176].
Однако не все университеты последовали советам министерства при создании учебного плана. В некоторых случаях это объяснялось отсутствием возможностей. Например, в Казанском университете не могли обеспечить преподавание анатомии человека для естественников (раньше анатомия изучалась совместно с медиками) «в виду нехватки помещений и материала» [177].
14 февраля 1886 г. в университеты было отправлено новое разъяснительное письмо министра. В нем требовалось составить учебные планы, которые «должны быть в точности согласованы с правилами для зачета полугодий, а нормальные планы – с утвержденными экзаменными требованиями» [178]. Подчеркивалось, что при составлении учебных планов особое внимание обращалось на концентрацию преподавания, чтобы студенты могли заниматься в течение семестра как можно меньшим числом учебных предметов, «не разбрасывая своего внимания на значительное число курсов». Далее, требовалось отделить преподавание обязательных курсов от преподавания дополнительных, чтобы у студентов была свобода выбора. С целью разделения занятий студентов рекомендовалось вообще составить два вида распределения занятий: «одно для студентов, имеющих возможность и желающих усвоить себе образование по возможности во всем объеме факультетского преподавания, и другое для тех студентов, которые обстоятельствами вынуждены заботиться лишь о том, чтобы удовлетворить наименьшим требованиям экзаменов» [179]. При этом нагрузка первых не должна превышать 24 часа в неделю, а для вторых использовать ту нагрузку, которая указана в правилах о зачете полугодий (18 часов).
Несмотря на разъяснительное письмо министра, университеты представили в министерство настолько большое число разнообразных учебных планов, что министерство так и не смогло их утвердить [180].
При характеристике учебного плана Московского университета, представленного в министерство, В. В. Марковников подчеркивал, что при таком числе обязательных занятий у студентов просто не будет времени, чтобы заниматься специальными предметами, и указывал, что «у русских студентов замечается большая склонность к многознайству, заставляющая их разбрасываться. Поощрять такое направление нужно осторожно, дабы не дать слишком большого преобладания экстензивности занятий над интензивностью. В последнем у нас вообще недостаток. Такова была первоначальная мысль министерства, но, к сожалению, под напором противоположных стремлений, она начинает все более и более отступать на задний план» [181].
Действительно, министерство стремилось разграничить учебные планы, дать возможность студентам выбирать, а также снизить нагрузку, но каждый