– Фокуснику лучше тренироваться при луне, – невозмутимо сообщил призрак. – Есть в его искусстве что-то ночное, магическое…
– Может, всё-таки утром? – тоскливо спросил папа.
– За мной, – ответил прапрадед.
Они вышли на пляж. Море лежало гладкое, как стекло. От берега к горизонту убегала серебристая лунная дорожка. А сколько звёзд горело на небе – маленькие и большие, яркие и не очень…
Папа не замечал звёзд. Он тёр красные сонные глаза и подслеповато щурился, потому что забыл очки в машине.
– Покажи-ка мне ещё раз свой трюк, – попросил прапрадед.
Папа с опаской покосился на Гектора. Утром этот трюк не сильно его впечатлил. Однако спорить не стал. Раз! И из шляпы, которую папа прихватил с собой, появилась ощипанная куриная тушка, раскинувшая тощие крылья. Прапрадед поморщился. «По крайней мере, орать не стал», – подумал папа и припрятал тушку среди камней от греха подальше.
– Мой мальчик, – Гектор изогнул брови, – где ты набрался этой пошлости?
– Ну-у-у, – папа смутился, – вспомнил, что другие фокусники так делают. Они ещё кроликов из шляп…
Призрак остановил его, вскинув ладонь.
– Запомни, мой мальчик, если будешь подражать другим, считай, ты – пустое место. Тебя выбрал мирарис. Мирарис, а не копировальный аппарат! Вот ты и должен творить! Не копировать! Подумай: что будоражит твою кровь? Что пронимает до пяток? Чему ты готов удивляться, раскрыв рот? Покажи мне это!
Папе не понравилось фамильярное обращение «мой мальчик». Подумаешь, родился на двести лет раньше! В конце концов, на вид призрак был его ровесником. Однако в словах Гектора таилась горькая истина: папины трюки лишь повторяли те, что он видел в цирках и по телевизору.
– Ну? – призрак с нетерпением притопнул круглым носком ботинка. – Неужели тебе самому не хочется сотворить что-нибудь эдакое?
Папа задумался. Что будоражит его кровь? Что пронимает до пяток? Не так-то легко вспомнить! Много лет подряд ему приходилось работать с цифрами, но они не трогали даже кончиков его волос. Цифры требовали точности и серьёзного подхода.
И всё-таки папа вспомнил…
Когда он был маленьким, мама (то есть бабушка Роза, конечно) отвезла его к морю. Там папа впервые увидел светлячков. Словно крошечные фонарики, светлячки перемигивались друг с другом. Маленький папа весь вечер не мог оторвать от них взгляда. А потом ещё и ночью проснулся, чтобы понаблюдать за живыми огоньками.
Может ли фокусник сотворить светлячков?
– Ну? – с нажимом повторил призрак.
Папа вытащил из кармана шорт зажигалку и чиркнул колёсиком. Вспыхнул жёлтый огонёк. Папа осторожно снял его с зажигалки, держа большим и указательным пальцами, и посадил на ладонь. Получилось! И вот ведь какое чудо – огонёк не обжигал, а лишь согревал! Тогда папа подул на него, и в небо медленно поднялась трепещущая звёздочка. Следом за ней вторая, третья… Десятая, двадцатая… Вскоре у папы над головой сияло целое облако огоньков. Оно мерцало и перемигивалось, отражаясь в море.
Потрясённый, папа смотрел на огоньки и не верил своим глазам. Неужели такая красота – его рук дело? Возможно ли?
Призрак одобрительно улыбнулся.
– А теперь погаси их! – приказал он.
Папа с недоумением взглянул на предка: погасить такую красоту? Но Гектор кивнул, и папа послушался. Он подул, огоньки погасли.
– Тебе грустно, не правда ли? – спросил призрак.
– Угу, – буркнул папа.
Ему показалось, что вместе с огоньками и у него внутри что-то погасло.
– Так зажги новые! – горячо воскликнул призрак. – Оживи чудеса, что живут в твоей памяти! И подари их людям! Пусть каждый получит капельку волшебства и станет счастливей!
Его глаза смотрели папе в самое сердце. И папа почувствовал, как в нём растёт и ширится, словно волна, новое чувство – неудержимое желание творить, удивлять, радовать. Он вдруг ощутил небывалый прилив сил.
– Ладно, я спать, – прапрадед лукаво улыбнулся. – Ступай и ты. Завтра подниму вас ни свет ни заря.
Он полетел в лагерь, тускло светясь во тьме и напевая какую-то итальянскую песенку. А папа остался на берегу и долго вспоминал радостные, удивительные моменты своего детства. Папа перебирал их бережно, словно хрупкие драгоценности. И всё новые идеи для фокусов вспыхивали у него в голове, точно огоньки, слетевшие с зажигалки.
Вспыхивали – и не гасли.
Глава 27
Дело пошло
– Итак, приступим! – объявил Гектор Фортунатос.
Его словно подменили. Он позволил Виражам выспаться, позавтракать. И даже – уму непостижимо! – перестал кричать. Лишь изредка прапрадед срывал с головы шляпу и, мигая на все лады, закусывал поля. Очевидно, чтобы удержать на языке какое-нибудь ругательство. Выпустив пар, призрак снова говорил обходительно и ласково.
– Всегда делай чуть больше, чем можешь, Роза. Трать чуть больше сил, чем у тебя есть. Увеличивай нагрузку по капельке, – посоветовал прапрадед бабушке Розе. – Не останавливайся на достигнутом! Ты можешь больше!
И действительно, в тот же день она поднимала по бревну каждой рукой, подбрасывала их в воздух, как тонкие палочки, потом ловила, снова подбрасывала. А однажды, когда никто не видел, бабушка Роза вытянула из земли сосну – легко, словно сорняк. Просто чтобы проверить свою силу. Правда, ей тут же стало жаль дерево, и она воткнула сосну обратно.
Малинка получила от прадеда другой совет:
– Пусть воздух поддерживает тебя со всех сторон. Почувствуй его снаружи и внутри. Стань легче пёрышка! И тогда сможешь ходить даже по тоненьким паутинкам. Bene?
Призрак оставил Малинку тренироваться, а сам пошёл к маме. Она по-прежнему безуспешно пыталась совладать с чайками. Гектор долго смотрел на маму и в то же время куда-то сквозь неё. Взгляд его был печальным.
– Похоже, у нас с птицами нет взаимопонимания, – смущённо сказала мама.
Ей стало немного не по себе от взгляда прапрадеда.
– Что? – призрак словно очнулся. – О нет! Тут дело в другом. Ты слишком мягкая, cara mia [27]. А они должны понять, кто здесь главный. Покажи им! Non ti abbattere! [28] Я знаю: в тебе есть стальной стержень.
– Во мне? – изумилась мама.
Она никогда не чувствовала в себе ни грамма металла. Однако слова призрака помогли ей поверить в свои силы. «К тому же я приструнила тигров! – вспомнила мама. – А тут – всего лишь птицы».
– Эй, вы! – она обратилась к чайкам, которые бестолково галдели в воздухе. – Ко мне!
Чайки пронзительно кричали и по-прежнему не желали приземляться. Мама с сомнением посмотрела на Гектора. Тот ударил кулаком по раскрытой ладони.
– Я сказала – ко мне! –