– Смогу ли я сделать это? – орет Марго. – Тебе сказать, скольких я убила, чтобы защитить эту базу? Чтобы вас защитить? Тебе точное число назвать? Я, блять, считала – каждую жизнь, что забрала. Я все делала – даже то, что не могла! А ты спрашиваешь, смогу ли я убить пленника, которого сама же сюда и притащила?! Притащила для того, чтобы получить информацию, которая поможет, опять же, этой чертовой базе?!
– Марго, – тихо зовет Лив, но та яростно машет рукой в ее сторону, прося не прерывать.
– И как только выясняется, что мы действительно можем сдвинуться с мертвой точки, ты говоришь мне, мол, «исключено»? Сколько ты еще «исключать» будешь? Год? До зимы, может? Нам кранты, Нейт, мы не протянем долго, ты и сам знаешь это. – Марго хочет еще кинуть что-нибудь от пузырящегося внутри негодования, но вот незадача – нечего больше.
– Хватит. – Нейт поднимается из-за стола, уже не выглядя таким спокойным. – Ты же понимаешь, что я за вас волнуюсь. Если бы я был хотя бы на пятьдесят процентов уверен, что пленник не соврал, то сам бы настоял на том, чтобы вы попытались, но…
– Зато я уверена на все сто, что он не соврал!
– Откуда?
Марго несколько раз открывает и закрывает рот. Откуда, спрашиваете. Да потому что она знает больше, чем рассказала. Она видела больше. Учитывая то, какие обороты принял этот разговор, она не может не усмехнуться про себя мысли, что не зря не поведала остальным о том, что Дин заражен вирусом. Его бы пристрелили на месте, расценив как угрозу.
– Почему ты так злишься? – Макс щурит глаза.
Он оборачивается к ней, и внутри все летит к чертовой матери, потому что, блять, Марго даже и не помнит, когда на нее в последний раз смотрели вот так. Будто она предала. А она всего лишь как лучше хотела. Она ведь даже с Максом первым поговорила – и пусть никаких подробностей не озвучила. А теперь тот стоит перед ней: бледный, с грязными волосами, перевязанной рукой, но с до жути прямой спиной. И взгляд – непоколебим.
– Потому что никто не хочет верить. – Марго не выдерживает – отворачивается, разом теряет всю спесь, потому что становится до невыносимого гадко. – В меня.
– Я верил, когда позволил уехать вчера. – Нейт садится обратно на стул, падает скорее, и накрывает ладонью глаза. – Но ты просишь слишком о многом.
– Так ли о многом, если это действительно может быть нашим первым и последним шансом сделать хоть что-то, кроме позорных пряток по кустам. – Мэг отталкивается от стены. – Что мы знаем? О том, что в мире происходит? Полнейшее ни хуя. Мы даже не знаем, зачем они рыскают по городам. Мы ничего не знаем. А могли бы узнать, как они добывают бензин и где прячут припасы. Мы что, до конца столетия собираемся бодяжить то отвратительное топливо из самогона, на котором тачки еле ездят? Если так и дальше будет продолжаться, мы, может, и выживем в нашей скромной общине, но я даю нам максимум два года. А дальше даже не смерть, а что-то похуже.
Марго клянется про себя, что расцеловала бы ее в обе щеки, не будь столько глаз вокруг. Как так, господи? Почему в итоге ее поддерживает та, от кого она ожидала меньше всего? Это не Макс, не Нейт, а Мэг – человек, который, как она думала, подхватит брата под мышку и сбежит, если поймет, что место перестало быть безопасным.
– Мне нужны гарантии, – в который раз повторяет Нейт, – что я не потеряю каждого из вас в том случае, если решу довериться словам человека, которого знать не знаю.
Он уже не выглядит злым или раздосадованным – Марго считывает с его лица лишь страх. Нейт правда боится – не за себя. Может, не за базу даже. Ему страшно, что он может потерять людей, которые были рядом все то время, что он тащил на своих плечах обязанности главного.
– Никто не даст тебе гарантий. – Лив нервно заправляет за ухо лезущие в лицо волосы. – Мы не уверены даже в том, не нападут ли этой ночью на нашу базу зараженные. Мы ни в чем не уверены – делаем, что можем. Так почему бы не попытаться сделать чуть больше? Лично я хочу дожить до зимы. А в перспективе – до старости. – Она смотрит на Макса, который упрямо отворачивается, не переставая поддерживать здоровой рукой раненую, хотя это не нужно – есть перевязка.
– А вы что скажете? – напряженно спрашивает Нейт, по очереди глядя на Мику и Юджина. Первый продолжает отмалчиваться, а Юджин со вздохом откладывает свою новую игрушку и неопределенно жмет плечами.
– Я в любом случае останусь на базе, но мне кажется, что в словах Марго есть смысл.
– В словах, которыми она разбрасывается, или все-таки в действиях, которые в перспективе могут ее саму угробить? – уточняет Макс, раздувая ноздри.
– Да чего ты взбеленился? – опять начинает раздражаться Марго.
– Да потому что ты буквально с голой жопой бежишь в самую гущу событий, даже не удосужившись перед этим удостовериться в том, что этот говнюк не напиздел!
– А как я в этом удостоверюсь?! Сказала же уже, что мне достаточно того, что я сама чувствую, что он не соврал!
– А я чувствую, что он пиздабол!
– Угомонитесь, блять, сейчас же! – неожиданно орет Мэг. – Голова от вас болит!
Они замолкают оба, отворачиваются почти синхронно друг от друга. Марго паршиво – до такой степени, что хочется послать все к черту и просто сесть в какой-нибудь вонючий угол и сидеть в нем до следующего года. Осознание, что именно Макс в этот раз не поддерживает ее, приходит постепенно, накрывает болезненной волной и мажет болью по ребрам.
– Мне нужно время подумать, – наконец произносит Нейт.
Подумать ему нужно, ну конечно. Марго пинает дверь и уходит из кабинета первой, даже не удосужившись оглянуться. У нее так много причин злиться: ей не верят, ставят под сомнение ее компетенцию, Макс впервые открыто занял не ее сторону, а еще… Господи, да черт с ним со всем этим, ведь Мэг дело сказала: если так и дальше будет продолжаться, они, может, и выживут, но не жизнь это будет, а одно лишь выживание – хуже, чем было до. Два года? Марго не дала бы и одного.
И теперь,