– Горло… – прошипела Сайка. – Оно онемело… Сначала болело, а потом в нем словно что-то застряло… А сейчас я вообще его не чувствую. Не могу глотать… и язык онемел… – говорила она с трудом. – Губы онемели… лицо немеет…
Ее губы дергались.
– Ох, да что же это такое? – вскрикнула Марина.
Сайка была смертельно бледна. В уголках ее рта выступила белая пена.
– Пещера… – прошептала она.
– Какая пещера? – разинула рот Марина.
– Пещера… Я, наверное, слишком долго в ней была…
– О чем ты?
– Ты разве не видишь?
– Не вижу. Что с тобой?
– Вирус, – одними губами выговорила Сайка и закрыла глаза. – Водобоязнь. Страх воды. Бешенство.
– Бешенство? – в ужасе неслышно повторила Марина.
Теперь она отступила назад. Отшатнулась назад. Теперь ее охватило отвращение.
Сайка попыталась подползти к Марине.
– Умоляю… – хрипло шептала она. – Не бросай меня… помоги мне…
Она протянула к Марине руку.
– Сайка, боже мой, давай поскорее доведем тебя до дому, к доктору, не беспокойся…
Ползя на локтях к Марине, волоча за собой ноги, Сайка открыла рот. Она как будто почти неслышно кричала. «Ох, Марина… разве ты ничего не знаешь? Спроси Таню о бешенстве… Она где-нибудь недалеко…»
– Где?
– Не знаю. Близко… – Ее губы двигались; она что, смеялась? Плакала? Просто хрипела?
– Нет! Тебя не укусили. Ты это придумала. Ты же не трогала летучих мышей, нет? Там никто не летал, в той пещере. Это что-то другое. Просто лихорадка. Нам просто нужно дотащить тебя до дому. Надо идти.
Но Марина не подходила близко к Сайке, она в ужасе и тоске просто смотрела, как девочка на локтях ползет к ней по мокрой траве. Марина отступила на шаг, потом еще на шаг…
– Подойди, Марина, – прохрипела Сайка, протягивая руку. – Подойди… Дай мне…
Вскрикнув, Марина споткнулась и упала. На корточках она постаралась снова отползти от Сайки. У нее даже ноги онемели от ужаса. Она задыхалась.
– Я не хочу остаться одна… – выдохнула Сайка. – Иди сюда, Марина. Дай мне дотронуться до тебя…
Она открыла рот, оскалив зубы.
В глазах Сайки горел безумный страх. Из ее рта капали на землю белая пена и кровь. Сайка ползла, и шипела, и опять ползла.
Марина закричала. И кричала, и кричала.
Выдержать
Когда Татьяна открыла глаза, было утро, пели птицы, небо просвечивало лазурью между высокими соснами, рука болела, пульсировала.
Она стала звать на помощь, но быстро умолкла. Она не хотела тратить драгоценные силы на бессмысленные действия. Главным было выбраться из ловушки. Что, если охотник явится через неделю? Она не могла ждать. Как только она выберется, все станет гораздо лучше. Светит солнце. Солнце дает надежду. И дело не просто в том, что оно светит, а в том, что она теперь все видит. И все становится возможным. Она сможет разжечь огонь, сможет просохнуть, согреться. Главное – выбраться. В медвежьей яме из стенок торчали древесные корни. Татьяна схватилась за корень одной рукой и подтянулась. Это было очень больно. И тут главным было не встряхивать пострадавшую руку, потому что от острой боли она могла потерять сознание, и тогда снова упала бы на дно, и кто знает, может, сломала бы что-нибудь еще вроде шеи. Татьяна передохнула, прижавшись лицом к влажному мху. Здоровая рука уставала, цепляясь за корень. Ноги упирались в нижний корень. Татьяна схватилась за другой корень и подтянулась немного выше, примерно на четверть метра. Еще корень – еще четверть метра. Она снова передохнула, прижимаясь к камню, торчавшему из земли возле ее щеки. Потом подняла голову и уставилась на камень. Точнее, на влажную пушистую субстанцию, покрывавшую этот камень. «Ох», – радостно вздохнула она. Мох!
Она потерлась щекой о него, поцеловала его! Оторвала кусочек и съела. Мох!
Мох растет только на камнях у воды.
Она дотянулась еще до одного корня, поднялась еще немножко, но не смогла удержаться. Корень поддался, здоровая рука соскользнула, Татьяна опять упала на ветки и сор, на стальной капкан, на дно.
Время шло. И шло, и шло.
Татьяна собралась с силами и повторила попытку, теперь медленнее. Она не спешила, потому что время у нее было. Неудача и новое падение ее не устраивали. Если она еще раз упадет, она уже не сможет встать. Солнце светило над головой, как бледный символ в небе.
Было утро, возможно часов десять или одиннадцать. Она нашла юг, она нашла север и запад. Наверное, в конце концов она сможет найти озеро. Оставалась лишь одна проблема – сил идти не было. Поляна с солнцем, не загороженным проклятыми соснами, была достаточно хороша для нее.
Выбравшись из ямы, она первым делом подвязала сломанную руку, использовав для этого шнурки ботинок и две крепкие короткие ветки в качестве шины. Она потеряла сознание только раз, а закончив работу, упала на спину в траву. Потом встала, неловко собрала левой рукой немного влажных веток и разожгла огонь с помощью увеличительного стекла; она даже сумела найти немного сухих листьев для костра. Удалось ей все не сразу, но наконец она подожгла маленькую веточку и листья, а потом уж все ветки вспыхнули в несколько минут. Татьяна сидела, греясь, она не могла двигаться. Просто легла у огня на здоровый бок и закрыла глаза.
Но едва она это сделала, как услышала крик – крик ужаса, куда более сильного, чем ужас от падения в ловушку. Но она не желала углубляться в лес теперь, когда нашла открытое место с солнечным светом и разожгла огонь. Снова в лес? Нет… ни метра, ни сантиметра.
Но что делать? Крик не затихал.
Татьяна неохотно поднялась и подошла к краю поляны. Кто это кричал? Неужели Марина? Но Марина ведь уже дома, в постели под теплым одеялом, разве не так?
– Боже, помогите! Помогите мне! – звучал чей-то голос.
И он был очень похож на голос Марины.
Татьяна остановилась, опираясь о дерево. И наконец крикнула:
– Марина?
Она хрипела; она крикнула снова, и пронзительный крик вдруг умолк.
– Марина? – повторила Татьяна негромко.
Она услышала всхлип, потом треск веток, топот, быстрые шаги в лесу. Крика больше не было, лишь безумный страх и облегчение при звуке шагов другого человека.
Чья-то тень появилась между деревьями, очертаниями похожая на Марину, вот только это полное ужаса лицо, это мокрое, дрожащее тело, черное от грязи, не было… Нет, все-таки это была Марина.
Когда Марина увидела Татьяну, стоявшую на краю поляны у дерева, она просто вышла из себя. Она так взволновалась,