— Ты должна мне помочь, дорогая моя…
— Да! Конечно, дедуль, всё… всё, что надо! — затараторила она сбивающимся голосом. — Я всё сделаю, только скажи мне, что! Пожалуйста, только скажи, и я всё сделаю…
Бледные губы Распутина тронула короткая, практически через силу выдавленная улыбка.
— Александр, принеси… принеси нож или… нож или скальпель, — с трудом выдохнул он.
Я показал ему тот, который держал в руке.
— Лучше этот, — негромко сказал Виктор, передав мне скальпель.
— Нужно будет разрезать… разрезать кожу, — дал указание Распутин, с трудом произнося слова.
Поняв, что нужно делать, Виктор вынул какой-то пузырёк из аптечки, сорвал с него крышку и с помощью салфетки принялся шустро протирать лезвие трясущимися пальцами.
Бросив на него удовлетворенный взгляд, Григорий тяжело повернул голову и посмотрел на стоящую рядом с ним на коленях девушку.
— Елена…
— Дедуль, я…
— Не сейчас, — остановил он её. — Послушай меня. Мне нужно попросить тебя кое о чём.
В ответ она лишь быстро закивала, сжав губы.
— В тебе есть сила. Дар, который я ненавидел больше всего на свете. Твои папа с мамой пытались это исправить, но у них не вышло. Они действительно хотели для тебя только самого хорошего, дорогая моя. Я не хотел, чтобы кто-то узнал об этом или чтобы ты использовала его. Никогда. Но сейчас… Сейчас ты должна мне помочь.
Елена слушала его в состоянии близком к шоковому. По её лицу текли слёзы, а сама она просто не знала, что ей сделать, чтобы этот кошмар наконец закончился.
А потому она просто кивала.
— Виктор сделает это, — произнёс он. — Но для этого мне нужна твоя помощь, моя хорошая…
Она лишь кивала, готова на всё, лишь бы помочь единственному родному человеку, который остался с ней в этой жизни. В её глазах горела надежда. Настолько сильная и яркая, что мне становилось не по себе от этих эмоций.
— Вот, ваше сиятельство, — негромко сказал Виктор, показав ему чистый скальпель.
— Молодец, мой мальчик, — хриплым голосом поблагодарил его Распутин и протянул свою руку. — Нужен порез. Достаточно… достаточно глубокий, чтобы была кровь, но не слишком сильный…
Виктор кивнул и сделал то, что нужно. Затем Григорий сказал сделать точно такой же и ему самому. На левой руке. Он не вдавался в объяснения. Не тратил силы понапрасну.
А затем он посмотрел на Елену. Когда он сказал ей, что ей нужно сделать то же самое на обеих ладонях, она даже не сопротивлялась. Не протестовала. Сама сунула Виктору руки, со страхом и решимостью глядя на лезвие в его руке.
Наверное, скажи Григорий сейчас, что для его спасения нужна будет вся её рука, она бы и её отдала. Даже не колеблясь.
— Возьми её за руку, Виктор, — выдохнул он. — Я отдам его…
— Что?
— Отдам тебе свой дар, — Распутин зашёлся в приступе кашля, и на его губах вновь выступила кровь, которую я стёр повязкой. — Моя сила работает лишь за счёт жизненной энергии. Моей или… или других людей. Я не могу никому помочь в таком состоянии. Но ты… ты можешь, мой мальчик. Ты справишься.
Мой друг выглядел так, словно его молнией ударило. Его губы шевелились, будто он хотел что-то сказать, но не мог найти слов.
— Но… как же… ваше сиятельство, я…
— Тише… Виктор, у меня мало времени. Я дам тебе свою силу, а ты поможешь мне, Павлу и всем, кому сможешь. Я выдержу.
Он взял Елену за руку и сказал Виктору сделать то же самое. Едва только они это сделали, как…
Я стоял и смотрел на то, как по их рукам расплывается… нет, не свечение. Такого я раньше не видел. Они словно светились изнутри. Как если бы каждая вена и кровеносный сосуд на их руках начал источать свет, горя под кожей тонкими нитями, по которым текла сама жизнь.
— Виктор, ты должен помочь всем, кому сможешь… ты… ты понял меня?
— Ваше сиятельство…
— Я договорился, — выдохнул Распутин. — Тебе объяснят, как это сделать. Главное… главное помни, мой мальчик, что этот дар должен спасать жизни. Спасать их.
Твою мать… Я смотрел на Елену и мне становилось плохо. Прямо на моих глазах её волосы постепенно начали седеть. Я уже понял, что именно происходит. Регалия, которой каким-то образом «наградили» девушку Разумовские, сейчас работала, передавая дар Распутина моему другу.
И Елена платила за это собственной жизненной силой. А она даже не замечала этого. Того, как её волосы становились ломкими, теряя былой блеск и цвет. Как трескались припухшие от рыданий губы… Она словно усыхала, расплачиваясь за содеянное.
Неожиданно сильные пальцы сжали мою руку в железной хватке.
— Александр…
— Ваше сиятельство?
— Обещай мне! — хриплым, но твёрдым, как сталь голосом сказал он. — Обещай мне, Александр Рахманов, что ты позаботишься о ней. Ты должен сделать это! Ты обязан!
Глядя ему в глаза, я кивнул. Обещание, которое один мужчина даёт другому. Слово, которому не было цены. Потому что ни один мужчина никогда не подумает о том, чтобы его нарушить.
И Распутин это понял. Ему хватило одного моего взгляда. Улыбнувшись, он отпустил меня и протянул руку. Коснулся пальцами щеки Елены, повернув её к себе лицом.
— Девочка моя…
— Дедуль, молчи, — зашептала она. — Просто молчи. Я всё сделаю. И Виктор тебе поможет. Я…
— Тише, моя хорошая, — прошептал Григорий. — Ничего не говори. Всё будет хорошо. Я всегда тобой гордился…
По его ладони прокатилось тусклое зелёно-золотистое сияние. Мягкой волной оно растекалось по лицу девушки. Сначала я не понял, но уже через секунду увидел, как волосы Елены начали возвращать свой цвет. В девушку будто по каплям возвращалась жизнь.
Григорий отдавал последние частицы своих сил на то, чтобы исправить тот вред, который приносила Регалия. Знал, что он не выживет в любом случае. И теперь стремился в последний раз помочь другому человеку. Такому родному и важному для него.
— Я всегда так тобой гордился, — еле слышно повторил он, глядя на плачущую девушку с такой сильной и глубокой любовью, с которой это мог бы сделать лишь отец, смотрящий на свою любимую дочь.
Его ладонь соскользнула с её щеки, оставив след на покрытом слезами лице, и