Я перевёл взгляд на Виктора. Друг сидел и с ошарашенным видом смотрел на свою ладонь. Он уже отпустил Елену и теперь уставился на то, как порез на его руке быстро затягивался, не оставляя после себя даже шрама.
Наши взгляды с ним встретились, и я понял. Я больше не чувствую его. Совсем. Столь привычные и знакомые, практически родные мне эмоции лучшего друга исчезли, надёжно прикрытые от моего дара Реликвией.
Его собственной Реликвией.
И Виктор тоже это понял. Всего на долю секунды, но его взгляд потух и вспыхнул вновь. Настолько мимолетное мгновение, что его практически невозможно было заметить.
Он вскочил на ноги и бросился в сторону Лазарева под шокированным взглядом Елены.
— Что? — в полном непонимании пробормотала она. — Почему… почему он…
— Лена, — я протянул руку и взял её за пальцы.
— Саша, он… почему он ушёл⁈ Он же должен помочь ему…
— Лен, его нет. Больше нет.
— Что⁈ Нет, он же…
Она взглянула на своего деда. Григорий лежал привалившись к стене, глядя перед собой пустым, лишённым жизни взглядом.
— Он… он же обещал, — прошептала Елена. — Он же обещал мне…
— Лен…
— Нет! Он сказал! Он обещал! Обещал, что с ним всё будет хорошо!
Она бросилась к Распутину, но я подался вперёд и перехватил её. Прижал к себе вырывающуюся девушку.
— Отпусти меня! Отпусти! — выкрикнула она, почти оглушив меня. — Его можно спасти! Он обещал! Дедушку можно спасти…
Я прижал к себе её хрупкое, бьющееся в истерике тело. Она пыталась вырваться. Действительно пыталась, размазывая по моей одежде кровь из порезанных ладоней. Она даже не кричала. Это был тихий, почти безумный вопль, выдавленный страданиями из самого сердца.
А я лишь сидел и прижимал убивающуюся от горя девушку к своей груди…
* * *
Врачи подоспели через несколько минут после того, как умер Распутин. Рома привёл их. Может быть, они бы и успели. Наверное. Не знаю. Григорий не ждал спасения. Вместо этого он отдал всё, что у него оставалось, чтобы в последний раз помочь самому дорогому человеку в его жизни.
Виктор… мой друг делал то, что умел лучше всего. То, к чему стремился всю свою жизнь. Он лечил людей.
Да, он спас Лазарева. Буквально вытащил того из когтей костлявой. А когда пришли врачи, помчался помогать другим.
Ольга… исчезла. Когда я вновь посмотрел туда, где она застыла после смерти брата, сестры и след простыл. Осталось лишь мёртвое тело Андрея, лежащее в луже собственной крови.
А я… Я вынес Елену из клиники на своих руках. Она билась в истерике ещё минут десять, пока силы её не оставили. Пока рыдания не стихли, а в её глазах не осталось слёз, чтобы плакать.
Тогда я просто поднял её на руки, чувствуя, как она прижимается лицом к моей шее, и понёс её. Подальше отсюда.
Кажется, что сюда съехались все. Вообще все, я имею в виду. Вокруг, наверно, не осталось ни одного пустого места, которое не занимали бы машины с мигалками. Полиция. Пожарные. Машины скорой. Ещё кто-то. Творился полный хаос, но… это даже странно. Меня словно отрезало. Я ничего не слышал.
Да и не хотел слышать. Мне было наплевать.
— Рахманов?
Повернувшись на голос, я увидел, как ко входу в клинику идёт целая процессия во главе со знакомым мне лицом.
— Ваше высочество, — кивнул я, осторожно ставя Елену на землю, но всё ещё прижимая её к себе одной рукой.
Меньшиков посмотрел на девушку, и по его лицу пробежала мрачная тень.
— Распутин?
— Мёртв.
— А твой брат…
— Тоже мёртв, — тем же тоном ответил я.
— Ясно.
Ясно. Всего одно слово. Одно единственное, проклятое слово. Ясно. Что ему может быть ясно?
Оскорбления хотели сорваться с языка, но я сдержался. Нет, не благодаря силе воли или воспитанию. Просто не оставалось сил. А те, что были, тратить на Меньшикова у меня не осталось никакого желания.
А потому я просто пошёл вперёд, аккуратно ведя Елену рядом с собой…
— Александр, — Николай остановил меня, поймав за рукав пиджака, когда я проходил мимо него. — Мы позаботимся о ней…
— Нет.
Услышав это, он вздрогнул.
— Александр, ты должен отдать её нам…
— Я никому и ничего не должен, — холодно ответил я, посмотрев ему в глаза. — И уж точно я ничего не должен тебе.
Наши взгляды встретились, и в глазах Николая я увидел железную решимость забрать девушку. А ещё я увидел, как его взгляд скользнул по её покрытым кровью порезанным ладоням. Он даже не удивился. Просто подметил это для себя.
Как если бы хорошо был осведомлён о причине.
И после этого моё желание выполнить обещание, данное умирающему старику, стало ещё сильнее. Сейчас у меня доверия к Меньшикову не было ни капли.
— Отойдите, — приказал я.
Почти ждал, что сейчас люди Меньшикова попытаются вырвать её из моих рук. Большой палец сам собой нащупал вновь надетое кольцо…
Может быть, так и было. Если бы не неожиданно раздавшиеся испуганные крики откуда-то со стороны.
Харут вырвался из толпы окружающих нас людей во всей своей пугающей естественности своего настоящего облика. Здоровенный зверь с чёрной, будто бы покрытой тонкими иглами шкурой. Он вмиг оказался рядом со мной и тут же повернул голову с широкой пастью в сторону Меньшикова и остальных.
Что сказать, его протяжное и угрожающее рычание оказалось более чем красноречивым.
Может быть, это возымело эффект. А может быть, мои слова. Или ещё бог знает что. Но Николай просто отошёл в сторону, давая мне пройти.
Пёс шёл рядом, рыча на каждого, кто подходил к нам слишком близко. Не подпустил к нам даже появившихся с опозданием остатков телохранителей Распутиных. Но эти хотя бы не стали строить из себя не бог весть что. Поняв после короткого объяснения, как обстоит ситуация, они быстро соорудили вокруг нас кольцо, в котором мы и прошли сквозь окружающую горящее и частично разрушенное здание клиники толпу.
До тех пор, пока не дошли до стоящих у входа знакомых мне машин Князя.
Дядя встретил меня с мрачным видом. Он не задавал вопросов. Наверно, всё было и по моему лицу ясно.
— Князь, позаботьтесь о ней, хорошо? — попросил я, осторожно передавая Елену в его руки.
Сейчас, возможно, он был одним из нескольких людей на