В холле целая толпа. Двери террасы нараспашку, и танцпол с улицы плавно перетекает прямо в дом. Основной свет не включен, только вспомогательная подсветка, что создает интимный полумрак. Музыка долбит из усилителей, девушки, извиваясь, танцуют даже на лестнице на второй этаж.
– Откуда ты притащил столько людей? – не сдержавшись, интересуюсь.
– Написал в групповой чат курса, – хмыкает Эмиль, утягивая меня за собой на второй этаж.
– Эй, а вот и именинница! Привет! – кричит из центра холла Ваня Чижов, друг Эмиля – хоть одно знакомое лицо в этой толпе, – Иди сюда, Малинка, поздравлять будем! Эмиль! – машет Караеву, подзывая.
Я, смущенно улыбаясь, отрицательно качаю головой. Эмиль, покосившись на меня, складывает ладони в рупор и орет через весь холл.
– Не, мы наверх!
– Так а вообще вас ждать? Фейерверк же! – кричит на это в ответ, кажется, Гордей Шолохов.
А Эмиль уже тащит меня дальше по ступеням.
– Нет, без нас давайте! – громко бросает друзьям через плечо.
– А, ну поня-я-ятно! – тянет на весь холл Чижов страдальчески, – Бля, а я так и не прочитал!!!
И будто весь первый этаж разом взрывается мужским хохотом.
Эмиль молча показывает угорающим друзьям средний палец, не оборачиваясь.
Они только ржут еще громче. Ничего не понимаю…
– Они вообще о чем? – спрашиваю у Караева, – Что Чижов собрался читать?
– Да придурки, забей, – раздраженно бросает Эмиль, настойчиво ведя меня к своей комнате.
39. Малина
Дойдя до своей комнаты, Эмиль открывает дверь и заводит меня за руку внутрь, щелкая выключателем. С невольным любопытством озираюсь по сторонам. Смешно, но это он постоянно ко мне то заходил, то внаглую залезал через балкон, а вот я у Эмиля еще ни разу толком не была.
Сразу понимаю почему он как-то назвал меня неряхой. Здесь царит идеальная, практически стерильная чистота. Светло-серые стены без единого плаката, темно- синие плотные шторы, у кровати пушистый ковер в тон, черный плед на безупречно заправленной кровати. Рабочий стол в образцовом порядке, книжные полки, открытый шкаф с кубками и грамотами, еще одна глубокая полка с подписанными баскетбольными мячами, развернутое полотно для проектора на стене…
– У тебя как в музее…Или в казарме, – бормочу, озвучивая свои наблюдения.
– Ахах… Подожди, вот отец с тобой освоится и через полгода так достанет своими придирками, что у тебя будет так же! – расслабленно обещает мне Эмиль, заходя в гардеробную.
Роется там несколько секунд и возвращается с каким-то маленьким черным подарочным пакетом и…
У меня округляется рот, когда вижу в его руках гитарный кейс с логотипом премиальной фирмы. Это… это шокирующе дорого, если там то, о чем я рискую подумать…
– Так, – становясь очень близко, Эмиль чешет бровь и будто бы даже смущенно улыбается, – Это наш коллективный подарок. От меня и того скопища придурков, напивающихся сейчас внизу.
И протягивает мне кейс.
– М-м-м, не стоило…– хриплю, беря его в руки.
– Стоило, – хмыкает Эмиль, наблюдая, как я открываю кейс задрожавшими пальцами.
Смотрю внутрь, на ту самую гитару, и поверить не могу, если честно, что она теперь моя. Перехватывает дыхание. Я просто не ожидала. На глаза неуместные, глупые слезы наворачиваются, потому что это конечно же мечта.
– Я… Я не могу, это очень дорого, – сбивчиво отнекиваюсь, вскидывая на Эмиля глаза.
– Малек, никто не продавал ради этого почку, – довольно сверкает взглядом Караев, видя мою реакцию, – Лучше скажи, тебе нравится?
– Да, конечно да…!
– Значит я жду свое "спасибо" – хищно дергает верхней губой в улыбке.
Нервно смеюсь, чувствуя, как становится очень жарко от интимных ноток в его голосе и от того, что Эмиль наклоняется, упираясь длинной рукой в дверь около моей головы.
– Только ты ждешь “спасибо”? Или мне придется благодарить и всю толпу твоих пьяных приятелей? – отшучиваюсь дрогнувшим голосом.
– Пусть только попробуют об этом попросить…– бормочет Эмиль, прижимаясь своим лбом к моему и дыша в губы.
– Спасибо, – шепчу, чувствуя вкус его дыхания на кончике языка.
– Пожалуйста, – отзывается хрипло, касаясь губ губами.
Язык толкается между, трогает мой ласково и одновременно настойчиво, от чего у меня жаркая слабость разливается по телу и подкашиваются колени. Сопротивляться этому всему… Как?!
– А что в пакете? – спрашиваю, с трудом отстраняясь от Эмиля на спасительные миллиметры.
– М-м, а это уже только от меня. И немножко для меня, – тянет слова будто пьяный, улыбаясь, – Давай, Малиночка, закрой глаза.
– Уже страшно, – гортанно смеюсь, послушно смыкая веки.
Шорох пакета, глухой стук словно открыли шкатулку. Моих мочек касаются мужские пальцы, аккуратно вынимая серёжки-гвоздики. Нервно покусываю губы, когда чувствую, что Эмиль, сняв прежние украшения, продевает мне в уши холодный металл. Щелкают застёжки.
Мужская рука спускается на мою шею, гладит. Теплые пальцы медленно пересчитывают позвонки сзади, и затем между ключиц тоже опускается холодная капелька металла, а сзади тихо закрывается застежка цепочки.
– Тебе идет, Малек…– севшим голосом сообщает Эмиль, склоняясь и прикусывая мою мочку.
Играет языком с новой сережкой, зарываясь пальцами в мои волосы на затылке, и это так чувственно, что я с трудом сдерживаю стон.
– Уже можно посмотреть? – слабо бормочу.
– Да, – отстраняется.
Открываю глаза. Встречаюсь с Эмилем взглядом, трогая кулон на шее. Маленький… Кажется, в форме пухлого крестика или цветка с четырьмя лепестками…
Э-э-э… Что?
У меня расширяются глаза, когда лихорадочно ощупываю такие же цветочки в ушах. Снимаю одну сережку, ошарашенно рассматривая всемирно известный фирменный дизайн "Ван Клифа".
И я сильно сомневаюсь, что Караев бы подарил мне паль.
Но и поверить, что он только что так легко и просто нацепил на меня целое состояние по моим меркам, тоже не могу.
– Ты серьезно? – обескураженно сиплю.
– Не нравится? Ты такое не любишь? – хмурится Эмиль.
– Н-нет, это дорого!
– А-а-а… Ахах, я уж подумал ты против, – облегченно и хмельно улыбается и снова лезет целоваться.
– Эмиль…– беспомощно шепчу.
– С тебя еще одно "спасибо", Малинка. Желательно очень жаркое, – ловит мои губы, прикусывая нижнюю.
Нахальная рука сползает по моей спине к попе, требовательно комкая ткань летнего платья.
– Эмиль… Эмиль, стой…– хнычу, упираясь ему ладонями в грудь.
Поднимает затуманенный взгляд, вопросительно выгибая бровь. Не знаю, что именно ему говорить. В голове полный сумбур. Одни ощущения…
– Эмиль, я не хочу быть одной из… – Ты не одна из, ты из ряда вон, Малинка, – бормочет, снова пытаясь поцеловать. – Утром