Я сижу и всего лишь пытаюсь хоть как-то вообразить, что же мне теперь делать.
Кажется, все двери передо мной разом захлопнулись, больно щелкнув по носу. Я в черной промерзлой комнате без выходов и входов. Совершенно одна.
И пока я только точно знаю, чего не хочу.
Я не хочу его больше видеть. Я не хочу рядом с ним жить. Я не хочу возвращаться в универ ближайшую вечность.
И мне плевать насколько это логично и осуществимо, потому что сейчас эти три условия ощущаются физической необходимостью для дальнейшего выживания.
Я озвучиваю их Маше.
Она задумчиво хмурится, отламывая десертной вилкой пахлаву. Я встряхиваю кружку в своих руках и зачарованно наблюдая за танцем чаинок.
– Ты бросишь универ? Ты серьезно? – начинает вслух раскручивать свои мысли по этому поводу Машка, – Маль, не надо! Это ты так на эмоциях говоришь!
– Нет, я совершенно серьезно, – отзываюсь глухо, – Может не прямо брошу… Переведусь, возьму академ. Надо будет обдумать, сходить в деканат…Попозже сделаю, – тихонько вздыхаю.
– А мама что на это скажет? Ты кстати вообще собираешься ей рассказывать, что произошло? – спрашивает Маша.
Отрицательно мотаю головой, кусая губы. Машка возмущенно фыркает.
– И что? Караеву это просто так с рук сойдет? Вроде как ничего не было?! Нет уж! Ты обязана его сдать!
– Чтобы что, Маш?! – поднимаю на нее воспаленные от слез глаза, – Чтобы все это мусолить еще и дома? Чтобы даже его мелкие сестры и их няня знали, что он на спор со мной переспал и показал голую всему универу? – мой голос начинает ломко дрожать, и приходится взять паузу и шумно втянуть воздух, чтобы продолжить, – Ну и… поругает его отец и что дальше? Да и самое страшное…– снова сбиваюсь, переходя на полушепот, – А вдруг даже не поругает?! Ну типа я сама виновата и… – сглатываю, чувствуя, как мерзкий озноб прокатывается вдоль позвоночника, – Еще и мама Назару Егоровичу буквально в рот смотрит. Если он выберет сторону сына, то я практически уверена, что и она… Боже…! – закрываю лицо руками, – Маш, вот такого унижения я точно не переживу. Я лучше съеду и забуду про все это как страшный сон. Придумаю уж какую-нибудь нейтральную причину. Не знаю…
– Не верю, что родная мать способна на такое, – роняет Маша.
Опустив ладони, я молча на нее выразительно смотрю.
Нет, я далеко не уверена, что мама действительно так поступит. Но проблема в том, что я в принципе не уверена в ней как в родном человеке.
Она оставила меня бабушке совсем маленькой, и всю свою сознательную жизнь я видела ее только по видеосвязи и праздникам. Конечно за исключением последнего года, когда бабушка умерла.
И вот эта неуверенность в ней, зыбкость....
Я сейчас слишком ранена, чтобы проверять еще хоть чьи-то чувства на прочность.
Ловлю себя на том, что в моменте Эмилю я верила даже больше, чем ей.
А это его “у тебя есть я” утром…О! Какая же я наивная дура!
От воспоминаний, как сразу поплыла, передергивает болезненным уколом, прошедшим прямиком через сердце. Усилием воли заставляю себя мгновенно думать о другом. Иначе опять разревусь.
– И куда же ты съедешь? – тем временем спрашивает Маша, помогая выплыть из опасного омута собственных мыслей.
– Ну…– рассеянно глажу салфетку, – Вообще у меня есть квартира в Москве. Вернее, она моя и мамы, но мама обещала ее переписать только на меня, так что… Правда, там сейчас живут арендаторы. И по договору мы обязаны предупредить их за месяц до выселения. Так что надо лишь придумать, где провести этот чертов месяц. В доме Караевых я ни дня оставаться не хочу.
– Слушай, ты можешь пожить у меня, – предлагает Машка. Она снимает крохотную двушку с девочкой из своего города на севере Москвы, – Я с Юлькой договорюсь, без проблем!
– Правда? – смотрю на нее с надеждой.
– Да, конечно, – активно кивает подруга.
– А можно прямо с сегодняшнего вечера? – нервно сминаю салфетку.
– Естественно,– расплывается Маша в улыбке.
– Ой-й! Спасибо, Машунь! – я впервые за последние часы чувствую что-то похожее на облегчение.
Кидаюсь обнимать подружку. Тискаемся.
– Тогда так… – быстро строю я план, – Сегодня как раз прилетает моя мама с Назаром Егоровичем. Надо посмотреть, во сколько точно… Я поеду к ним, покажусь, придумаю что-нибудь, соберу вещи и приеду к тебе, ок?
– Ок, а Караев? – поглядывает на меня Маша, – Не боишься с ним пересечься?
Поджимаю губы, прежде чем ответить. Сердце заполошно скачет от одной фамилии Эмиля, произнесенной вслух.
– Я не знаю как еще сделать, чтобы не вызвать подозрений. Да и… Пересечемся… И что? Он ни за что не сдаст себя перед отцом. Мне кажется, что Назар Егорович – вообще единственный человек в мире, чье мнение ему реально важно.
– Ясно, ну тогда отличный план, – соглашается Маша, – Давай смотреть во сколько у них точно прилет, чтобы случайно без родителей на Караева не наткнуться?
– Давай, – киваю я, смахивая блокировку с экрана телефона.
***
Да, план действительно казался отличным, когда я наспех составляла его у себя в голове.
Правда при этом полностью я игнорировала одну "маленькую" деталь – мою реакцию на Эмиля.
И сейчас, сидя в столовой чётко напротив Караева – младшего, расплачиваюсь за это.
Я не то, что не могу есть… Даже стакан с водой в моей руке так заметно дрожит, что я не рискую к нему прикасаться.
Щеки, шею и зону декольте покрывают нервные пятна, глаза сухо колет слезами, а взгляд мечется по столовой, лишь бы смотреть куда угодно, только не на него.
Я приехала к самому ужину и не смогла переговорить с матерью до этого. Общей трапезы было не избежать. В ушах так шумит, что я не слышу ни одного слова из рассказа мамы о том, как они слетали в свое свадебное путешествие.
Еще и Эмиль…Смотрит.
Нагло, тяжело, в упор, тоже не притрагиваясь к еде.
Будто только и мечтает, чтобы все заметили его нездоровое ко мне внимание и спросили в чем дело.
Мама сыплет восторгами. Лиля спрашивает про рыбок на фото. Диана украдкой палит в свой телефон. Назар Егорович, лениво улыбаясь, добавляет детали к рассказам мамы. А я неспешно умираю, сидя напротив его сына и остро ощущая его горящий взгляд на себе.
Я бы послала его, но у меня онемели губы. Вообще все занемело внутри после этого утра.
Когда Анна, экономка, приносит горячее, я наконец решаюсь. Куда уж больше тянуть?
– Мам, слушай, я хочу пожить у Маши, своей одногруппницы, эту