- Ладно, пойдем. Для первого раза хватит, - Тося берет меня за руку, в другую укладывает «уродца».
Подчиняюсь и шлепаю за ней, весь мокрый до трусов, но довольный, как слон.
Глава 20. Полина
День не задался с самого утра, а все потому, что Виталик «обрадовал» меня новостью: «Мы едем к маме».
«Вау, как здорово» - как говорят ученики нашей школы. Сейчас мне для полного счастья не хватает только этой женщины.
Из-за того, что Кирилл решил, что понадобилась дочь, процесс удочерения Тоси встал колом. Приоритетное право у родного отца и хоть ты тресни. Виталик обещал помочь, но пока он весь в работе. То совещания, то встречи до поздней ночи, и все, что нам остается, это скудный, механический секс и сон в одной кровати. Я давно не ощущала такой усталости и безысходности. Начинает казаться, что земля под ногами расходится трещинами, только вот Метелин ещё не в курсе, с кем связался. Я не сдаюсь!
Меня смущает тот факт, что этот безответственный человек, ещё недавно не желавший ничего слышать о ребёнке, вдруг передумал. Слишком резко и от того подозрительно. Какую выгоду он пытается получить от удочерения? Будет охмурять новых подружек тем, что он одинокий и заботливый отец? Ложь! Хотя что это я? Ведь те, кто на это ведутся, сами хотят быть обманутыми.
Стоп. Мне нет дела до подружек Метелина, и тем более уровня их интеллекта. Меня волнует ребёнок, которого могут использовать в самых отвратительных целях.
Из рук выпадает тушь и закатывается под туалетный столик. В этот момент мне неожиданно хочется порыдать, как в кино, чтобы в голос, с соплями, всхлипами, навзрыд, но такого я себе точно никогда не позволяла и даже наедине с собой позволить не могу.
- Ты сильная, - говорю своему отражению, - уверенная в себе, самодостаточная женщина. Ты со всем справишься.
Не то, чтобы очень помогло, но мысли про женщин самого раздражающего человека в мире выветрились, оставив лишь подозрения в его нечистоплотности.
И что, что он служит в органах? Будто там никто не лжет и не берет взяток. Гадкие поступки есть в любой сфере.
Докрашиваю второй глаз, провожу сдержанной матовой помадой по губам и оглядываюсь на приготовленный костюм. Рядом висит выглаженная рубашка для Виталика.
- А вот и он, - слышу, как проворачивается ключ в замочной скважине.
Выхожу встречать жениха. Он хмуро разговаривает с кем-то при помощи гарнитуры. Отдает мне барсетку, снимает пиджак и тоже вручает мне, и только минут через десять здоровается.
- Хорошо выглядишь, - расщедривается на дежурный комплимент. - Готова?
- Почти. Виталь, а что с процессом удочерения? Ты обещал разобраться, - напоминаю ему.
- Раз обещал, значит разберусь. Я над этим работаю. - Закрывается в душе.
Через полчаса мы вместе садимся в машину. Он раскрывает ноутбук и уходит с головой в работу, а я привычно смотрю в окно, чувствуя физическое сопротивление, и чем мы ближе к дому матери Виталия, тем оно становится сильнее.
Женщина с тяжелым характером живет одна в очень уютном районе столицы. Тут добротные дома, зеленые дворы и красивый, тенистый парк с фонтанами, детской площадкой и развлечениями.
Сейчас бы прогуляться там с Виталиком, а не обедать с его мамой. И тут среди отдыхающих я замечаю знакомые фигуры. Метелин и Тося дурачатся у фонтанов! Мы с этим засранцем встречаемся взглядами, но машина слишком быстро увозит нас дальше, я даже подумать о нем ничего не успеваю. Но отлично успеваю ощутить ревность к моей девочке и обиду, за то, что именно он проводит с ней время в парке, в то время, как я вынуждена ехать на каторгу.
Водитель останавливается у подъезда. Жених выходит из автомобиля первым и подает мне руку. Иду как на казнь, зная, что меня там ждет, но думая при этом о происходящем прямо сейчас в парке.
С порога квартиры нас встречают ароматы мяса и выпечки. Ну и конечно мама.
- Сынулечка приехал, - радостно улыбается она и, раскинув руки широко в стороны, идет к Виталию.
Никогда не понимала, как эта женщина смогла воспитать столь сдержанного мужчину. Она вот свои эмоции выражает очень активно.
- Здравствуй, мама, - Виталий стойко выдерживает ее напор.
- Проходи скорее, стол уже накрыт, - она тянет его за руку, оставляя меня в прихожей, будто меня тут и нет. - А это не я. Это Марианна старалась. Она к матери в гости приехала, узнала, что ты будешь у меня, и вот, посмотри, какая красота, - обводит рукой стол, ломящийся от закусок, горячего, пирожков.
«Мы голодаем?» - хочется задать вопрос, но я не смею вмешиваться, да и не хочу нарываться.
- Это даже вкуснее, чем у меня, - продолжает агитировать сына моя будущая родственница.
- Вкуснее, чем ты, никто не готовит, - отвечает ей Виталик.
- Ты просто выбираешь неправильные места для еды, и, - она косится на меня, - неправильных женщин, вот и всё. Садись.
Немного обидно, что в этом доме меня не защищают. Виталий никак не реагирует на слова матери, брошенные, очевидно, в мой адрес. Я могу ответить ей, но ругаться нет смысла, да и по-женски хочется ощутить, как это, когда тебя прикрывают от зла всего мира.
Напоминаю себе, что знала, за кого собираюсь замуж, и нечего теперь распускать сопли. Стабильность и уверенность в завтрашнем дне гораздо важнее глупых эмоций.
Пока «мама» расхваливает Виталию Марианну, которая «должна подойти с минуты на минуту», я ухожу на кухню. Тут окна выходят прямиком на ту часть парка, где расположены фонтаны. Прислоняюсь ладонью к стеклу, нагретому солнцем, и смотрю, как в брызгах воды образуется радуга. Малышня катается на самокатах, не боясь намочиться. Наоборот, им хочется заехать как можно дальше в воду. Смешные.
А если заболеют? Почему родители не следят за этим? Я бы следила…
Но слежу я за разными людьми, выискивая те самые силуэты.
- Вот черт, - вырывается у меня, когда Тося и Метелин вновь появляются в поле зрения. И я больше не могу отвести от них взгляда. Сумасшедшая парочка снова дурачится у воды. Они брызгаются, смеются, играют в догонялки, прямо как… как…
Ну же, Полина Сергевна, скажи это!
- Как нормальная семья. - Бормочу себе под нос. - Но это неправда, - напоминаю сама себе. Я же знаю, какой этот Метелин на самом деле.
Но зачем ему притворяться сейчас, ведь он не знает, что я наблюдаю за ними?
Все равно не верю. Он пытается втереться в доверие к моей девочке, а она маленькая, ей хочется внимания и веселья. Но воспитание ребёнка - это не только про развлечения, это ответственность. Нет у Метелина ни грамма понятия о том, что это такое.
Что же делать? Что. Мне. Делать?
Все свербит от желания выйти к ним.
Он смеётся красиво, запрокинув голову и обнажив белые зубы. Отсюда не видно, но я точно знаю, какого они цвета. Тося хохочет вместе с ним, берет его за руку, тянет куда-то, и Кирилл легко подчиняется капризам маленькой девочки.
- Вид из окна интереснее, чем обед с семьей? - недовольно интересуется мать Виталия. - Может это потому, что семья не твоя, м-м-м-м-м, Полина?
- Пока не моя, - ровно смотрю на женщину, - но скоро все изменится, и вам придется это принять.
Оглядываюсь, но Метелина и Тоси больше не видно, и я с чувством пустоты и грусти возвращаюсь за стол. А тут, оказывается пополнение в виде той самой Марианны. Отлично. Только ее сейчас и не хватает.
Глава 21. Полина
Бесспорно красивая, яркая женщина. Про таких говорят «кровь с молоком». Высокая, пышная грудь, сочные губы, жгучие темные волосы с глянцевым блеском спускаются по плечам на спину, большие карие глаза с густыми ресницами и безупречная кожа молочного оттенка. Была бы я мужиком, влюбилась с первого взгляда. Красная блузка подчеркивает оттенок ее помады и острых ногтей, а я…. Я никогда не позволяла себе так одеваться. С детства мать учила, что выделяться в обществе нужно не ярким макияжем или одеждой, а интеллектом, и пока мои ровесницы экспериментировали с внешними образами, я читала мировую классику. Не могу сказать, что мне нравилось все, скорее наоборот, единицы из тех книг цепляли девочку-подростка, но я хорошо понимала, что не все полезное приносит удовольствие. Взять те же лекарства, они горькие и невкусные, но могут спасти кому-то жизнь. И так во всем. Спрашивается, почему мне все равно не уютно рядом с такой роскошной женщиной, если я все понимаю? Рука тянется расстегнуть пару верхних пуговиц на классической белой рубашке и снять пиджак, потому что стало жарко, но я одергиваю себя. Ещё чего не хватало!